The lust (СИ)

Юнги бы долго еще сидел на полу гостиной брата и упивался своей болью, если бы не телохранитель Чонгука, вставший над душой и требующий Мина на выход. Мин буквально соскреб себя с пола и медленными шагами направился за охранником. Всю дорогу до особняка он пытается собрать и склеить по кусочкам все то, что разрушил брат, найти ту самую уничтоженную Чонгуком точку опоры, пытается успокоить ноющее сердце, но все безуспешно. Юнги не знает, что делать, к кому пойти, у кого попросить помощи, как вырваться из этого порочного круга, где Чонгук — боль, а Юнги — сосуд, который брат раз за разом наполняет своей ненавистью, агрессией и нелюбовью. Из дум Мина вырывает пришедшее на телефон смс:

Техен: «Я помогу тебе. Просто скажи “да”, и я вытащу тебя из его лап».

Юнги долго перечитывает эти два предложения, горько усмехается и снова блокирует телефон. Минут через пять экран мобильного снова загорается, и Юнги снова открывает чат:

Техен: «Я все время думаю о тебе, вроде это так глупо — зацикливаться на другом человеке, но я не могу ничего с этим поделать. Я вижу, что ты читаешь мои сообщения, просто знай, что ты мне не безразличен и я сделаю даже невозможное, чтобы помочь. Просто позволь мне быть рядом».

Юнги блокирует телефон и утыкается лицом в спинку переднего сиденья. Шофер видит через зеркало заднего вида, как вздрагивают плечи парня и слышит приглушенные всхлипы. Мужчина прибавляет звук на магнитоле и решает не мешать пареньку выплакаться.

У Юнги буквально рвутся и разлетаются сдерживающие его чем-то целым ремни, и такие простые на первый взгляд слова Техена, пропитанные заботой, служат как последний щелчок. Мин размазывает слезы по кожаной обивке сидения, пользуется громкой музыкой и уже рыдает в голос. Собственный брат, своя же кровь, человек, который должен был быть самым родным, тем, кто защитит и будет заботиться, вытер об него ноги. Юнги Чонгуку сердце отдал, на блюдечке преподнес, а тот его вдребезги разбил. А какой-то чужой парень, с которым и виделся Мин всего пару раз, готов защищать и заботиться. От этой несправедливости хочется выть. Отчаянье бьет в виски, пульсирует, доставляет неимоверную боль, и Юнги еще больше плачет. Трет оставшийся на горле след от ремня, ногтями сдирает нежную кожу, будто физическая боль облегчит моральную. Будто, вообще, что-то способно ее облегчить. У Юнги изодранные внутренности, вывернутая наизнанку душа и огромное желание исчезнуть. Мин не понимает, как люди справляются, как они начинают все заново и начинают ли вообще… Потому что сейчас ему кажется, что с такой болью не жить, ее через всю жизнь не пронести, это слишком тяжело, и ее слишком много. Мин вряд ли справится.

Уже подъезжая к особняку, Юнги утирает слезы, пьет воды из любезно предоставленной ему шофером бутылки и приводит в порядок свое лицо.

Стоит Мину зайти в особняк, как он видит Хьюна, расслабленно попивающего виски на диване. Отец сидит в одиночестве, он даже свет в гостиной до конца не включил. Юнги знает, что Хьюн так отдыхает. Отец часто после тяжелых дней сидит в одиночестве у себя в кабинете или в гостиной и, приглушив свет, думает о своем. Решение приходит само собой. Время позднее, и им вряд ли кто-нибудь помешает. Мин понимает, что возможно получит от Хьюна очередной отказ, но попытка — не пытка.

— Отец, я бы хотел поговорить с тобой, — Юнги останавливается напротив Хьюна и нервно комкает в руках подол футболки.

— Судя по твоему состоянию, разговор серьезный, — усмехается Хьюн. — Пройдем в кабинет.

Мин молча следует за отцом к кабинету и едва ли не сбегает, но отчаянье ему этого не позволяет. Даже если ничего не выйдет — Юнги должен попробовать. У него больше и вариантов-то нет. Хьюн садится в свое кресло за столом, а Юнги указывает на кресло напротив. Мин несколько секунд пытается подобрать слова, чтобы начать разговор, а потом, поняв, что этого не удастся, коротко говорит:

— О Чонгуке. Я хочу поговорить о нем.

— Я слушаю, — Хьюн ставит бокал с виски на стол и, откинувшись на кресле, смотрит на сына.

— Чонгук…он…я… Отец, я не знаю, как тебе это сказать, — Юнги, опустив голову, смотрит на свои же сильно потеющие от напряжения ладони.

— Говори, как есть, тем более мне кажется, я знаю, о чем речь, — говорит Хьюн и впивается взглядом в парнишку напротив. Юнги голову не поднимает, но чувствует, как горит лоб от пристального взгляда мужчины.

— У нас с Чонгуком не совсем братские отношения, — выпаливает Мин и впивается ногтями в ребро ладони.

— Так значит, это правда, — бесцветным голосом говорит Хьюн и залпом опустошает бокал. — Мне докладывали кое-что, но я не верил, я отказывался в это верить, — Хьюн встает на ноги и обходит стол. — Как далеко все это зашло? — мужчина подходит к мини-бару в кабинете. Хьюн вроде старается казаться спокойным, но Юнги все равно ловит нотки раздраженности в его голосе и видит, как дрожат у мужчины руки, которыми он держит бутылку с виски. Хьюн наполняет стакан до краев и идет обратно к столу.

— Дальше некуда, — бурчит Юнги и вздрагивает от того, как сильно бьет Хьюн ладонью по столу.