The Man of Property — Собственник

In the drowsy, almost empty room the only sounds were the rustle of newspapers, the scraping of matches being struck.	В сонной тишине почти пустой комнаты слышалось только шуршанье газет и чирканье спичками.
He stayed a long time without moving, living over again those days when he, too, had sat long hours watching the clock, waiting for the minutes to pass-long hours full of the torments of uncertainty, and of a fierce, sweet aching; and the slow, delicious agony of that season came back to him with its old poignancy.	Молодой Джолион долго сидел не двигаясь, снова переживая те дни, когда и он следил за часами, отсчитывая минуты, — те дни, полные мучительной неизвестности и пронзительной, сладкой боли; и медленная, сладостная мука тех лет охватила его с прежней силой.
The sight of Bosinney, with his haggard face, and his restless eyes always wandering to the clock, had roused in him a pity, with which was mingled strange, irresistible envy.	Вид Босини, его измученное лицо и беспокойные глаза, то и дело поднимавшиеся к часам, пробудили в молодом Джолионе жалость, к которой примешивалось странное, непреодолимое чувство зависти.
He knew the signs so well.	Все эти признаки были слишком хорошо знакомы ему.
Whither was he going-to what sort of fate?	Куда идет Босини навстречу какой судьбе?
What kind of woman was it who was drawing him to her by that magnetic force which no consideration of honour, no principle, no interest could withstand; from which the only escape was flight.	Что представляет собой эта женщина, влекущая его с той неумолимой силой, перед которой отступают и понятия о чести, и принципы, и все другие интересы, — с той силой, от которой можно спастись только бегством?
Flight!	Бегство!
But why should Bosinney fly?	Но почему Босини должен бежать?
A man fled when he was in danger of destroying hearth and home, when there were children, when he felt himself trampling down ideals, breaking something.	Убегают лишь тогда, когда боятся разрушить семейный очаг, когда есть дети, когда не хотят попирать чьи-то идеалы, ломать что-то.
But here, so he had heard, it was all broken to his hand.	Но тут, как он слышал, все уже и так сломано.
He himself had not fled, nor would he fly if it were all to come over again.	Он сам не спасся бегством и не стал бы спасаться, даже если бы пришлось начинать сызнова.
Yet he had gone further than Bosinney, had broken up his own unhappy home, not someone else's: And the old saying came back to him:	И все же он пошел дальше Босини, разрушил свою неудачную семейную жизнь, а не чью-нибудь другую. Молодой Джолион вспомнил старое изречение:
' A man's fate lies in his own heart.'	«Сердце человека вершит судьбу его».
In his own heart!	Сердце вершит судьбу!
The proof of the pudding was in the eating-Bosinney had still to eat his pudding.	Чтобы оценить пудинг, надо его съесть, — Босини еще не съел своего пудинга.
His thoughts passed to the woman, the woman whom he did not know, but the outline of whose story he had heard.	Мысли молодого Джолиона обратились к той женщине — к женщине, которую он не знал, но о которой кое-что слышал.
An unhappy marriage!	Неудачный брак!