The Nocturnal Ones

Всадница прикрыла глаза: свет молний больно слепил, будто высекая своим узором на сознании какие-то сумасшедшие рисунки, как ножом. Возможно, она ещё не до конца проснулась – или же это ощущение исходило от Сталкера, всё так же сидящего у стены, словно застывшая статуя.

Но за закрытыми веками эти рисунки приобретали ещё большую четкость и глубину, странную, сводящую с ума яркость. Луна не спала. Она точно знала, что сидит на краю кровати, кутаясь в тонкое одеяло, не способное согреть, когда изнутри бьет холодная дрожь. Однако иллюзия самоконтроля и понимание, что это всё нереально, значили ничего рядом с тем, что подкидывало сознание.

…в оцепенении, она стояла посреди мёртвого города, смотря на трупы под ногами. Кто это были? люди, кто-то ещё? Не разобрать: это скорее походило на кровавую кашу, глядеть на которую было невозможно без подступающей к горлу тошноты. Весь город превратился в одну общую могилу, и это совсем не походило на простую бойню или войну: никакие головорезы, армия или осадные устройства, даже нашествие демонов не могло сделать с ещё недавно живыми существами такое.

Каким бы люди ни рисовали, ни описывали ад – он был ничем по сравнению с этим, настоящим адом, разворачивающимся перед её глазами…

Она пыталась отогнать раз за разом возникающие перед глазами картины из снов, но с каждым разом эти странные «кошмары» становились всё чётче, ярче. Во всех них она была кем-то другим, не собой. С одной стороны, Луна – сама Луна – оставалась в них сторонним наблюдателем. С другой стороны, она видела всё из чьих-то чужих глаз, чувствовала через призму чужого восприятия. Это было нечто ненормальное, в корне отличающееся от выходок фантазии утомленного сознания. Нечто слишком реальное, осязаемое.

Бывшую разбойницу трудно было назвать впечатлительной – её нервы были сродни стальным тросам. Однако это успешно подтачивало даже её, привыкшую видеть кровь, внутренности, жестокость, смерти, всепожирающий огонь.

Огонь – внутри словно взорвалось, приливом придя с очередной вспышкой света. Изнутри как ударило жаром. Луна снова видела город, догорающий в огне под проливным дождем, не способном загасить этот полыхающий костер; город, полный изуродованных свежих трупов, скинутых друг на друга разорванными останками, так же горящих. Даже повидав за свою недолгую, в общем-то, жизнь многое, она никогда не видела такого кошмара.

Здесь не было никого живого, ни своих, ни чужих – мелькнула и растворилась в темноте случайная мысль – все мертвы…

А потом дождь перешел в снегопад. Она сидела посреди руин, смотря на то, как снег заметает следы недавнего ужаса, погребая под собой трупы, скрывая их под своим саваном. Внутри было пусто. Белый-белый снег на чёрном-чёрном фоне. Она прикрыла глаза на секунду, прежде чем открыть снова, подняв голову и смотря на возвышающийся над городом ледяной силуэт храма. Эти очертания были другими, и мёртвый город был другим. Лишь луна на небе была та же – и она молча смотрела вниз на одинокую фигурку посреди мёртвых руин. Сколько ни спрашивай – не ответит, не объяснит; сколько ни зови, надрываясь и крича против нарастающей вьюги – не услышит, не поможет…

Здесь не было никого, ни своих, ни чужих. Не было ни тех, кто мог прийти и помочь – ни тех, кому надо было мстить. Ни тех, кто ответил бы на вопросы – ни тех, кто был бы в ответе за весь этот ад. Ни смысла – ни целей.