The Price (ЛП)

========== Глава 2.2 ==========

Дерек бежит из лофта. Ему плевать, если это делает его в глазах друзей трусом. И он не возвращается, пока не слышит, что там пусто, а потом пять дней никого не впускает.

Каждый член стаи приезжает по меньшей мере один раз. Лидия сначала полна сочувствия, но быстро переходит к угрозам и начинает штурмовать дверь, стуча своими туфлями за четыреста долларов, каблуки которых — Дерек уверен — просто созданы для того, чтобы вдалбливаться прямо в его мозг — ничтожная плата за то, что он запер дверь и не впускает её.

Кира оставляет продукты прямо под его дверью вместе с коробками домашнего печенья и контейнерами с супом, словно он заболел гриппом, а не всего лишь умирает внутри. Малия доказывает, что выросла одна в лесу, сначала глубоко сопереживая, а потом поэтично разглагольствуя о том, какой Стайлз отличный парень и что Дерек не должен на него злиться.

Скотт не беспокоит разговорами, а просто садится спиной к двери, позволяя Дереку опуститься на пол с другой стороны. Они находят временное облегчение в сердцебиении друг друга, молча скорбя над тем, насколько были невнимательны и как много было принесено в жертву, а они оба ничего не заметили.

Стая там ради Дерека, но он не может заставить себя встретиться с ними лицом к лицу. Он подвёл Стайлза. Он подвел себя. И, судя по всему, любить его столь невыносимо, что Стайлз принял решение отказаться от своих чувств вместо того, чтобы просто поговорить о них с Дереком.

И как, черт возьми, после этого он должен смотреть всем в глаза?

***

— Впусти меня. Серьезно, Дерек, иначе я буду ночевать под этой дверью. И ты знаешь, что я это сделаю.

Дверь распахивается как раз в тот момент, когда Стайлз собирается к ней прислониться. Он вваливается в лофт прямо мимо Дерека, не успевая удержать равновесие. У него нет и секунды, чтоб насладиться маленькой победой, потому что Дерек тут же прожигает его свирепым взглядом.

— Почему? — в его тоне нет ничего, кроме горечи.

И всё это из-за Стайлза. Он погрузил его в это.

Он устало вздыхает.

— Существует море вариантов, как ты мог бы продолжить этот вопрос, Дерек.

— Почему ты стал бы ждать там? Почему ты здесь? — слова Дерека жёсткие и возмущенные, а поза закрыта.

Стайлз запускает руку в волосы.

— Давай не будем, окей? Я всё-таки беспокоюсь.

Дерек скептически вскидывает брови. Ты беспокоишься?

Конечно, это так.

— Ты по-прежнему часть стаи.

Стайлз подбирает слова тщательно, думая, что они могут помочь, думая, что они разрядят атмосферу. Стая — всё для Дерека. Но как только Стайлз произносит их вслух, он понимает, насколько это звучит как «давай будем просто друзьями».

Дерек хмурит брови, и Стайлз почти ощущает отголоски своего чувства, память о нём. Он помнит, как любил возмущенные выражения лица Дерека, которые он пытался вызвать шутками или насмешками. У него даже был воображаемый каталог этих самых выражений от «я пытаюсь выглядеть угрюмым, скрывая, как сильно ты меня смешишь» до «я на грани звериной ярости — держись от меня подальше». Помнит, как восхищался этими густыми бровями, которые могли бы выразить любую эмоцию лишь изгибом или подергиванием. Тогда лицо Дерека было для него шедевром.

А теперь… ну, не то, чтобы сейчас он ослеп. Дерек — привлекательный парень. Но это все столь отдаленно, столь абстрактно.

Это так странно — смотреть на того, кто был для тебя всем, и просто ничего не чувствовать.

— Я люблю готовить, — вдруг говорит Дерек, будто он ждал все пять дней, чтобы сказать это, и Стайлз ощущает, как атмосфера немного разряжается.

Он ухмыляется.

— Так и знал.

Но Дерек уставился в пол, и Стайлз не знает, куда себя деть. Это должно было быть легче для него, ведь он — незаинтересованная сторона. Но, так или иначе, это заставляет чувствовать себя неуверенно. Роботом. Как, черт возьми, у него может выйти путный душевный разговор, если его душа просто не лежит к этому?

— …Почему ты никогда не рассказывал мне?

Так-то лучше. Вопросы, с ними он может справиться. Особенно с такими очевидными.

— Да ладно. Ты был Дереком. Ты был для меня прекрасной, давней и неосуществимой фантазией, чувак. Да ты едва терпел меня, и у тебя были девушки… Я знаю, прости, но это так. Каковы были шансы, что ты когда-нибудь хоть немного заинтересуешься надоедливым подростком, который тебе даже едва нравился? В смысле, я лучше всех могу справиться с мучительным унижением, но — ты, отвергающий меня? Это бы меня уничтожило.

Дерек поджимает губы и теперь смотрит на Стайлза с какой-то горечью и чем-то, напоминающим отвращение к самому себе. Стайлз потирает шею, чувствуя себя неловко.

— Но, даже зная все это, я по-прежнему всё время хотел быть рядом с тобой. Я не мог серьезно думать о том, чтобы быть с кем-то другим, потому что ты всегда был рядом.

— В прошедшем времени.

Стайлз замолкает, прекращая болтовню.

— Что?

— Ты всё время говоришь обо мне в прошедшем времени.

— Ну… Я думаю, ты вроде как в прошлом для меня, чувак, — он морщится от собственных слов, понимая, что они выходят жестокими и бесчувственными, и он не имеет в виду именно это.