The Struggle for the Eurasian Borderlands. From The Rise Of Early Modern Empires To The End Of The First World War

Война Габсбургов с османами с 1683 по 1699 год предоставила элитам Молдавии и Валахии еще одну возможность сыграть в свою игру с переменой союзов. В то время как войска Габсбургов продвигались на западе Балкан после снятия осады Вены, их польские союзники вторглись в Дунайские княжества, вызвав в Вене подозрения, что польский король Ян Собеский имеет намерения и в отношении Трансильвании. Волноваться не стоило. Население Молдавии не приветствовало поляков. Бояре не были склонны променять свободную османскую имперскую власть, терпимую к их православной религии, на католических поляков, которые все еще были втянуты в Контрреформацию и возглавлялись королем с династическими амбициями. Но была и другая заманчивая альтернатива.

Петр I, только что одержав победу над шведами под Полтавой, позволил втянуть себя в войну с Османской империей, к которой он не был готов. Дебют России в их многочисленных войнах на дунайской границе не был благоприятным. Приняв решение о начале войны, Петр столкнулся со стратегической дилеммой. Отправив основные части своей регулярной армии на север, чтобы выбить шведов из их балтийских крепостей, он не решался начать крупное наступление на юге. Однако вести оборонительную войну с неспокойным казачьим населением в тылу было также рискованно. Допустить второе вторжение османов на Украину и отступить до Киева могло привести к массовому дезертирству всей Украины под знамена мятежного гетмана запорожских казаков Мазепы, который сражался на стороне шведов и ехал в багажном поезде турецкой армии.Сальтернативная стратегия Петра заключалась в том, чтобы переломить ситуацию и пробудить христианское население Балкан против султана.

Дунайский гамбит Петра в 1711 году стал первым из множества последующих. Эта авантюра, а именно такой она оказалась, еще раз проиллюстрировала растущую сложность и взаимосвязанность пограничных войн. Война на одном из сложных рубежей почти неизбежно вызовет цепную реакцию на соседних рубежах. А в вооруженный конфликт между двумя многонациональными державами часто вовлекались покоренные народы приграничных территорий, которые видели возможность освободиться от имперского господства. Поход Петра на Дунай вызвал при дворе Габсбургов опасения, что православное население балканских пограничных территорий поднимет восстание против своих османских владык в ответ на призыв царя о поддержке. Вена по-прежнему считала себя antemurale christianitatis на юго-востоке, и это мнение разделяло папство. Непосредственная опасность была двоякой. Сербы, служившие на габсбургской военной границе, могли массово дезертировать в Россию, несмотря на попытку сохранить их лояльность, предоставив им определенную свободу вероисповедания. Это, в свою очередь, ослабило бы силы Габсбургов в Курукской войне против венгерских повстанцев. Их лидер, Ференц Ракоци, уже в 1707 году вступил в контакт с Петром в надежде убедить его склонить сербов к переходу на сторону венгров. После Полтавы он предложил Петру союз венгров, поляков и русских против австрийцев. Австрийцы были еще больше обеспокоены перспективой перехода Валахии и Молдавии под контроль России. Хосподары были вовлечены в типично пограничную игру - переиграть поляков, русских и австрийцев друг с другом, чтобы заручиться поддержкой могущественного внешнего союзника для продвижения своих собственных интересов. Принц Эжен Савойский предупредил Иосифа I, что победа царя может побудить Петра пойти на Константинополь.

Еще сложнее было скоординировать русское вторжение с массовым восстанием православного населения в Трехречье. Безусловно, сербы и черногорцы смотрели на Россию как на единственного возможного спасителя в их борьбе за освобождение от венецианского, австрийского и османского контроля. Зажатые между турками-мусульманами и не менее опасными "латинянами" (венецианцами), они были готовы восстать в поддержку русских без каких-либо гарантий. Но они были слишком слабы и удалены от фронта, чтобы повлиять на исход сражения.

С военной точки зрения самое важное восстание должно было произойти на театре военных действий на дунайской границе. Но можно ли доверять местной православной элите? Дмитрий Кантемир, господарь Молдавии, обещал присоединиться к русским, когда они перейдут Дунай. Но он настоял на том, чтобы его соглашение с Петром осталось в тайне. В нем содержалось два пункта: один - в случае победы России, другой - в случае поражения. В соответствии с ними Кантемир либо становился наследственным правителем Великого Молдавского государства, простирающегося от Дуная до Днепра "вечно под покровительством его императорского величества", русского царя, либо удалялся в комфортабельный дом в Москве с щедрой пенсией. Застраховав себя от любых случайностей, Кантемир удалился в безопасное убежище, чтобы переждать наступление русских.