The Struggle for the Eurasian Borderlands. From The Rise Of Early Modern Empires To The End Of The First World War

Амбивалентность российских правителей в отношении православия как идеологической основы имперского правления также характеризует их разрозненные взгляды на обращение в православие как культурную политику. Обращение в православие отвечало интересам как церкви, так и государства. Но их представления о его важности в иерархии имперских целей не всегда совпадали. Даже после упразднения Петром патриаршества церковь не была просто рукой государства. Скорее, их отношения были интерактивными и менялись с течением времени. Обращение в христианство никогда не было систематической политикой ни церкви, ни государства. Были периоды, когда обращение как общая политика проводилось более активно, в отличие от периодов, когда преобладала пассивность или даже терпимость к неправославным религиям. Конечно, религиозная терпимость (веротерпимость) в Российской империи не имела того значения, которое она приобрела в современных западных обществах. Она не основывалась на идеях гражданских прав или прав человека. Правительство дало юридическую санкцию свободе совести только в 1905 году. Даже тогда православная церковь откладывала ее реализацию, выступая против принятия соответствующего закона в Государственной думе.53 Веротерпимость в России, как и ее мнимая противоположность - обращение, была инструментом имперского правления. То есть государство взяло на себя роль защитника православных, под которыми понимались основные конфессии с их устоявшимися иерархиями, правилами и догмами. Цель заключалась в том, чтобы не дать расколам и ересям разорвать социальную ткань имперской власти.

 

Некоторые готовы назвать Российскую империю "конфессиональным государством" в той же мере, что и Османскую империю или Габсбургскую монархию. Но даже здесь были важные исключения и двусмысленности в государственной политике противодействия девиантным движениям, отделявшимся от устоявшихся конфессий. В отдельных случаях, когда религиозные раскольники принимали свои гражданские обязанности и демонстрировали покорность власти и преданность отечеству, государство было готово терпеть их существование.

Первый период интенсивного обращения в христианство был начат Иваном IV после завоевания им Казанского ханства. Существуют разногласия по поводу того, сколько обращений было насильственным. В любом случае, они сопровождались крупными депортациями мусульман и колонизацией их земель русскими. Эти два элемента, использованные в тандеме, были мощными инструментами интеграции пограничных территорий. Но царь был более осторожен в обращении в христианство после завоевания Астрахани в 1556 году и первого проникновения России на Северный Кавказ после предупреждений султана Селима III о том, что эти пограничные территории являются традиционными османскими сферами. Миссионерский дух угас во время великого кризиса XVII века, но возродился при Петре Великом. При всей своей репутации нерелигиозного правителя он проводил систематическую и безжалостную политику обращения в христианство. Отчасти его мотивировали стратегические опасения, связанные с борьбой за южные пограничные земли, "постоянный страх перед враждебной исламской осью - единым фронтом различных мусульманских народов под османским зонтиком". После смерти Петра начался прилив государственного участия в обращении в христианство: в 1740 году было создано Агентство по делам обращенных, которое занималось в основном внутренними провинциями с мусульманским населением. Миссионеры сообщали о массовых обращениях в Волжско-Камском регионе, по разным оценкам, крещение приняли до 400 000 нехристиан.

Екатерина Великая, вдохновленная западными образцами веротерпимости, упразднила Ведомство иностранных дел и обратилась за помощью к нехристианским религиозным лидерам, особенно среди татар-мусульман. При ней "конфессиональное государство", похоже, получило свое прозвище. Она признавала ценность стабильной религиозной иерархии в регулировании конфессиональных верований и практик, предотвращая расколы и братства, которые создавали беспорядок и подрывали авторитет государства. Ее политика была успешной в некоторых внутренних губерниях, но создавала проблемы для властей, работающих с этническими группами в приграничных районах, которые были разделены по конфессиональному признаку. Например, в западном пограничье белорусы, населявшие давно оспариваемую культурную и политическую границу между поляками и русскими, были разделены на приверженцев православной, католической и униатской веры. Подобные конфессиональные расколы существовали и в других пограничных районах.