The Trading Game: A Confession

На самом деле Билли делал ставку на то, что разные виды процентных ставок будут расходиться. Хорошо, представьте себе следующее: представьте, что вам нужно занять деньги на три месяца. Что вы делаете? Ну, вы идете в свой банк, или к маме, или к мафии, или к кому там еще вы идете за кредитами, и просите ссуду на три месяца, верно? Просто. Но если вы крупный банк, инвестиционный фонд или корпорация, вы можете поступить иначе. Если вы крупная организация, то вы можете позвонить крупному институциональному кредитору, например Citibank, и попросить кредит всего на один день. Ладно, подумаете вы, это не решит проблему, ведь мне нужны деньги на три месяца, а не на один день. Ну, на самом деле это не такая уж большая проблема. Когда срок погашения кредита наступит завтра, вы снова обратитесь к другому крупному кредитору, возможно, в Deutsche Bank, и снова займете деньги на один день. Теперь вам хватит на два дня. Делайте так каждый день в течение трех месяцев, и вы будете смеяться. В принципе, если вы хотите занять деньги на три месяца, у вас есть несколько вариантов: вы можете взять один кредит на три месяца, а можете взять девяносто отдельных кредитов, каждый из которых рассчитан на один день.

Что же вы выберете? Что вы предпочтете? Вы, наверное, думаете, что лучше взять кредит на три месяца, потому что тогда я смогу все продумать и заранее знать всю процентную ставку. Но на международных денежных рынках вы можете легко оформить и девяносто однодневных кредитов, так что в обоих случаях вы можете заранее зафиксировать процентную ставку.

Правильный ответ: если вы заемщик, то предпочитаете девяностодневные кредиты, а если вы кредитор, то однодневные. Причина в том, что если вы одолжите кому-то деньги на девяносто дней, а на двадцать пятый день он обанкротится, то вам крышка, а если вы одолжите ему деньги только на один день, то нет. И если вы занимаете деньги на один день, а на двадцать пятый день люди понимают, что вы обанкротились, то вам конец, тогда как если бы вы заняли деньги на девяносто дней, то у вас был бы шанс.

Конечно, до 2008 года все это не имело значения, потому что банки тогда не банкротились. Но в 2008 году все изменилось. Рынок девяностодневного кредитования полностью испарился, в то время как рынок однодневного кредитования остался практически неизменным. Маленький серый Билли был, кажется, единственным человеком во всем Сити, который понимал, что это произойдет. Он годами делал ставки на то, что это произойдет. Когда это случилось, он заработал десятки миллионов долларов за одну неделю, а потом еще и гораздо больше. Оказывается, когда он говорил, что мировая экономика взорвется, это было вовсе не простое словоблудие. Он оказался прав после многих лет, когда над ним смеялись. И, скажу я вам, ему это чертовски понравилось.

А вы бы не стали?

Но проблема в том, что это не решило мою проблему. Потому что ставка уже была сделана. Я должен был сделать ее две недели назад. Если парень заработал на сделке сорок миллионов долларов, можно не сомневаться, что сейчас уже слишком поздно.

И что же я сделал? Я вернулся к Спенглеру.

Кроме Билла, Спенглер был единственным трейдером на столе, который зарабатывал гораздо больше, чем должен был.

Формально Спенглер не был вторым по прибыльности трейдером в отделе - им был Хонго, который, как и Билл, заработал в том году более ста миллионов долларов. Но Хонго торговал евро, а Спенглер - скандинавами. На столе существовала четкая иерархия того, какие книги были наиболее прибыльными, и "Скандис" находился в самом низу.

Как же Спенглеру удалось заработать столько денег? Если я смогу убедить его показать мне, то, возможно, и я смогу заработать немного.

Сразу после событий в Lehman времени на раздумья не было. Никто не хотел заниматься трейдингом под прикрытием, потому что все зарабатывали на своих собственных книгах, а Калеб все время был вне стола на встречах с большими шишками, пытаясь убедиться, что все получат деньги. Поэтому большую часть времени я занимался обложками.

Но как только мы вступили в ноябрь, рынки начали понемногу успокаиваться, и Калеб вернулся за стол. Это означало, что я снова смог встать за Спенглером, который к тому моменту уже заработал абсолютную тонну. Было ясно, что в том году он станет одним из лучших трейдеров банка, несмотря на то, что был одним из самых молодых, и это доходило до его огромной головы. Впрочем, для меня это не было проблемой. Когда Спенглер чувствовал себя большим для своих сапог, он хотел говорить только о двух вещах: о трейдинге и о себе. Наши интересы полностью совпадали.