The War on the West

Это нападение на Джефферсона является символом немилосердного и невежественного подхода критиков. Источник цитаты - частное письмо Джефферсона маркизу де Шастелюксу, написанное в июне 1785 года. Это не пункт конституции или часть декларации. Это не то, с чем Джефферсон ездил по стране, проповедуя людям. В письме к своему коллеге-философу и военному генералу он просто перебирает в уме один из вопросов, оставшихся без ответа на тот момент. Возможно, потому, что это не соответствует его стремлению представить Джефферсона в самом несимпатичном свете, Кенди не удосуживается процитировать то, что Джефферсон пишет в том же письме. Но это интересно. Джефферсон пишет: "Я считаю, что индеец тогда был телом и разумом равен белому человеку. Я допускал, что чернокожий, в его нынешнем состоянии, может быть не таким. Но было бы опасно утверждать, что, будучи одинаково культивированным в течение нескольких поколений, он не станет таким".

Томас Джефферсон написал не расистское утверждение, а то, что защитник чернокожих ответил бы скептику. Он рекомендует не думать о том, в чем его обвиняет Кенди. Утверждать, что из-за этого факта такие фигуры, как Джефферсон, должны быть свергнуты и отброшены, нечестно во многих отношениях.

Это был бы необычный человек, который жил в прошлые века и видел каждую их часть со всей проницательностью, которую дает зеркало заднего вида. В 1770-х годах было бы необычным человеком, который, не делая это своей особой областью изучения - или даже если бы делал, - мог бы прийти к выводу, что народы, с которыми они редко встречались или даже читали о них, несомненно, принадлежат к тому же генетическому фонду, что и они сами. Это также предполагает, что вопросы, которые волнуют нас сегодня, де-факто должны были быть теми же самыми вопросами, которые должны были волновать не только некоторых, но и всех людей во времена, предшествующие нашим.

Возможно, мыслителям эпохи Просвещения следовало бы заняться исключительно теми вопросами, которые волнуют нас сегодня. Но они были заняты другими вещами. Большая часть энергии Вольтера была направлена против духовенства своего времени. Значительная часть энергии Юма (как и других мыслителей той эпохи) была направлена на разработку путей выхода общества из периода суеверий и коррупции. Энергия Канта была потрачена на попытку определить и сформулировать универсальную этику. Могли бы они больше времени уделять тому, что происходило на континентах, которые они никогда не посещали? Возможно. Могли бы они заняться вопросами прав среди народов, которых они никогда не встречали? Вполне возможно. Но это слишком высокое и самонадеянное требование.

Даже сегодняшние поборники свободы слова не высказались по поводу каждой несправедливости. Количество нарушений прав человека, о которых не рассказала, например, американская телеведущая Джой Рид, должно быть буквально неизмеримым.

Кроме того, в наш век развитый Запад считает неправильным говорить о превосходстве или неполноценности людей. Но в восемнадцатом веке сравнение одной цивилизации с другой и отнесение их к категории превосходящих или уступающих друг другу не было чем-то необычным. Если сегодня мы испытываем особое отвращение к подобным тенденциям, то это потому, что мы живем после двадцатого века. Философ XVIII века из Кенигсберга не знал всего того, что знаем мы сейчас. Но он не знал и ничего. Это не значит, что мы имеем право осуждать его, учить студентов только его ошибкам или обманывать себя - для простоты - тем, что нам нечему у него учиться.

Есть еще одна возможность объяснить странность того, что мыслители Просвещения оказались на передовой нашей эпохи. И заключается она в следующем: Европейское Просвещение стало величайшим скачком вперед для концепции объективной истины. Проект, над которым трудились Юм и другие, заключался в том, чтобы обосновать понимание мира на поддающихся проверке фактах. Чудеса и другие явления, которые до их эпохи были нормальной частью мира идей, внезапно потеряли всякую опору. Эпоха разума не привела к эпохе Водолея, но на протяжении двух столетий она отбросила назад необоснованные фактами утверждения.

Напротив, то, над чем работали в последние годы, было проектом, в котором проверяемая истина была изгнана. На ее место приходит великий опен-эйр: "моя правда". Идея о том, что у меня есть "моя правда", а у вас - ваша, делает саму идею объективной истины излишней. Она гласит, что вещь становится таковой, потому что я считаю ее таковой или говорю, что она такова. В самом крайнем случае это возврат к магическому мышлению. Именно к такому мышлению, которое прогнали мыслители эпохи Просвещения. И, возможно, именно поэтому мыслители Просвещения стали объектом нападок. Потому что система, которую они создали, противоположна системе, которая строится сегодня: система, полностью противоположная идее рационализма и объективной истины; система, посвященная сметанию всех, как прошлого, так и настоящего, кто не склоняется перед великим богом настоящего: "я".

 

ПОЧЕМУ ИХ БОГИ НЕ ПАДАЮТ?