This one. Книга третья. Путь к бродяге (ЛП)

Обязанность Кеншина защищать своих людей становилась все более важной, поскольку в конце лета Бакуфу начало охотиться на повстанцев с прежним энтузиазмом. Так что все ночи он проводил, охраняя встречи, сопровождая группы или отдельных лиц, и всякий раз, когда их замечали патрули Бакуфу, прикрывал отступление, пока остальные люди его отряда сопровождали охраняемых в безопасное место. Иногда Кацуре-сану по какой-нибудь причине требовалась его помощь, но это случалось все реже.

Кеншин внял совету Ито-сана и использовал ки короткими вспышками, когда это действительно было необходимо. Метод, кажется, срабатывал в большинстве случаев. Да, иногда ему случалось переусердствовать, и все заканчивалось головной болью эпических масштабов, но в целом он начал осваивать свои пределы и работал над этим изо всех сил.

Поскольку его описание стало широко известно среди людей Бакуфу, несколько раз получалось так, что противники принимали его предложение и сбегали от столкновения. Это стало настоящим облегчением. Значит, его выбор был верным и, несмотря на тот факт, что теперь ему не выйти на улицу среди бела дня, делал жизнь более сносной. Каждая спасенная в этом безумии жизнь была бальзамом на его сердце.

Лето сменилось сезоном сбора урожая, а затем наступила ночь Обон Мацури, праздника поминания предков и умерших. Огромный огонь Даймондзи* был зажжен на горе недалеко от Киото, чтобы направлять духов. Впечатляющее зрелище. Ранее, тем же днем, Кеншин спрятал волосы под большой шляпой, закрыл лицо шалью и выскользнул из гостиницы посетить ее могилу. Это было глупо и вместе с тем опасно, так как не было ничего более подозрительного, чем человек в подобной очевидной маскировке, но Кеншин считал, что риск того стоит.

Большинство людей почтило в этот день своих предков, но Кеншин… он не помнил ни лиц, ни имен своих родителей. Как ни печально, его семьи не было уже давно, и воспоминания о них не беспокоили его.

Но Томоэ… она была для него всем, так что он помолился за нее.

Сейчас, поздно вечером, он сидел в засаде. Его предупредили о том, что патруль Шинсенгуми попытался захватить повстанцев на одной из встреч, и ему нужно будет прикрыть их отступление. Тихий боковой проулок, в котором он ожидал, был заброшен, и, если ему удалось угадать, повстанцы последуют как раз этим маршрутом на пути к безопасному месту.

О, вот и они – пять присутствий ки быстро приближались к нему, а за ними патруль. И среди них было одно очень определенное, сильное присутствие, которое он не узнал.

Вот дерьмо!

Он не сталкивался с лучшими из Шинсенгуми с той поры, как окунул Сайто в Кацурагаву, но все же это незнакомое присутствие не могло принадлежать ему. Но ки была сильной и определенной, так что этот парень точно умел с ней обращаться. Сколько же мечников такого калибра в Шинсенгуми? Очевидно, их репутация как жестоких и способных бойцов не преувеличена. Шинсенгуми действительно самый жестокий отряд Бакуфу.

– Вон они!

– Взять бунтовщиков!

– Не дайте им уйти!

Кеншин сосредоточился на маскировке собственной ки, не позволяя крикам поколебать его концентрацию.

– Мы нагоняем их!

– Взять их!

Когда группа повстанцев пробежала мимо него, Кеншин вышел из тени, чтобы блокировать улицу.

– Пожалуйста, позвольте этим людям уйти.

Патруль Шинсенгуми остановился, мужчина, шедший впереди, поднял фонарь повыше, чтобы рассмотреть его, и побледнел.

– Ты!

Кеншин вздохнул. Бесполезно было тратить усилия, чтобы убедить бойцов Шинсенгуми бежать, это он знал по горькому опыту, но все же произнес слова, надеясь вопреки всему, что хотя бы один увидит в этом смысл.

– Пожалуйста, если вы удалитесь сейчас, то ваши жизни останутся в сохранности. Если вы этого не сделаете…

Однако вместо того, чтобы осыпать его проклятиями и смелыми словами, люди Шинсенгуми повернулись, глядя назад, и пропустили вперед человека. Ах, тот самый, с сильной ки.

– У него красные волосы и шрам в форме креста, – произнес тот, кто держал фонарь.

– Я вижу, – ответил ясный чистый голос. – Значит, сегодня мы столкнулись с хитокири Баттосаем. – А затем довольно молодой человек сделал шаг вперед. Он был всего лишь на пару лет старше Кеншина, с приятным лицом, нежными глазами… но его ки вспыхнула как пожар, с легкостью затмевая крошечные вспышки ки его товарищей.

Кеншину даже пришлось задержаться, чтобы хорошо рассмотреть ее. Эта ки была одним из самых примечательных присутствий, которые он когда-либо встречал, конкурируя по яростности даже с Мастером. Этот молодой командир опасен и потенциально более сложный враг, чем Сайто… Пробежав пальцами по рукояти меча, Кеншин сузил глаза и присел в стойку.

Молодой человек любезно улыбнулся, медленно обнажил меч… и бросился в атаку.

Кеншин позволил миру замедлиться.