Читаем Тибетская книга мертвых полностью

Тибетская книга мертвых

Прошло несколько лет, а книжка все еще лежала в моей библиотеке без должного внимания. Однако я встречал ссылки на нее в других изучаемых мною материалах (например, Пабонгка Римпоче несколько раз упоминает ее в своем «Освобождении на ладони вашей руки»[496]) и слышал цитаты из нее в проповедях разных лам.

Поэтому, когда я решил собирать материал для антологии о смерти и умирании, «Разговор со старцем» был первым претендентом на включение. Работа по переводу не была слишком сложной, поскольку я уже слышал, как Далай-лама читал ее с короткими комментариями, а также слышал отдельные ее части в цитатах и объяснениях других учителей.

Примерно в то же время я узнал от одного из друзей, что уже опубликованы немецкий и английский переводы этой и еще одной поэмы Ламы Гунтанга вместе с тибетским текстом и транслитерацией[497]. Этот английский перевод довольно бесцеремонно обошелся с оригиналом, хотя немецкий был несколько лучше. Опубликованный тибетский текст оказался весьма полезен для сверки точности того, что уже имелся в моем распоряжении и содержал несколько ошибок. Кроме того, в Тибетской библиотеке в Дхарамсале был экземпляр собрания сочинений Ламы Гунтанга, и я смог устранить опечатки, сверив по этому изданию.

Ирония и сарказм – это популярные атрибуты тибетской комедии, и эта поэма, несмотря на серьезность темы, пытается в сущности взглянуть на смешную сторону старости и на слепоту юности по отношению к ней. Сначала старец представляется жалким и дряхлым старикашкой, привлекая внимание юноши и внушая ему отвращение. Но затем он начинает раскрываться и показывать свою внутреннюю силу, наступая на юношу и сбивая его заносчивость. В конце старец открывает, что он йогин, завоевывая веру юноши и убеждая его в необходимости серьезного отношения к жизни. Юноша глубоко взволнован, отказывается от мирской жизни и следует за старцем в леса, чтобы предаться медитации.

Эта тема – классическая в буддизме, восходящая к примеру жизни самого Будды. Считается, что благодаря четырем великим знакам Будда отвратился от жизни принца с женой и 500 наложницами и стал монахом в поисках Пробуждения. Первым знаком был больной, следующим старик, а третьим мертвец. После этого его ум преисполнился скорбью от печальной природы сансары и эфемерности удовольствий. Затем он увидел подвижника, сидящего под деревом, чье лицо озарялось миром и радостью духовного знания. Принц мгновенно понял, что не сможет принять трон своего царства.

Первый Далай-лама в своей классической эпической поэме о жизни Будды описывает это так[498]:

В саду прогуливаясь, вскоре он увидел

Людей, несчастьями согбенных,

Болезнью, старостью и смертью пораженных.

Развеялись иллюзии сансары, и о свободе мысль возникла.

Монаха нищего увидел он затем, спокойного и безмятежного.

«Монах восхваляем мудрыми, – подумал он, —

Жизнь счастлива его, бессмертья он достиг,

Себя и всех существ спасенья ради его путем последовать я должен».

Поэтому принц придумал план бегства из отцовского дворца. Совершив задуманное, он очутился в джунглях, где занялся духовной практикой. Первый Далай-лама продолжает:

По берегам Найранджаны-реки бродил он,

Стараясь вновь и вновь преодолеть мирское.

Шесть лет он следовал учителям известным,

В самадхи пребывал, просторной, словно небо.

Как мы видим, с самого начала своего развития буддизм считал осознание смерти важным мотивационным стимулом. Эта тема вновь и вновь появляется в буддийской истории. Лама Гунтанг не придумал ее, просто он пытается осветить ее с некоторой долей иронии и сарказма, добавив к вечной теме аромат комедии.