Тибетская книга мертвых

«О юноша, в гордыне воспаривший,

Чье тело сильно, а кровь горяча,

Меня послушай. Много лет назад

Тебя я был сильнее даже.

Я в беге лошадь обгонял,

А отправляясь на охоту,

Ловил свирепого я северного яка.

И на ногу был легок, как птицы в небе.

Лицом же я прекрасен был как бог.

Носил великолепную одежду

И украшеньями не брезгал,

Ел я изысканные яства,

Скакал на быстроногих лошадях.

На свете не было искусных состязаний,

В каких бы не одерживал победы,

И удовольствий тех, что я не знал.

Но не имел я ни единой мысли

О смерти иль о старости приходе.

Друзья и родственники шумною толпою

Мое вниманье постоянно занимали

И отвлекали от всего иного.

Но муки старости подкрались осторожно

И медленно на плечи навалились.

Сначала я не замечал их.

Когда заметил, было слишком поздно.

Теперь я, в зеркало взглянув,

К себе питаю отвращенье.

Когда тантрическое посвященье получаешь,

То посвященья воды омывают тебя с макушки,

Лишь затем нисходят через тело[500].

Смерть так же наступает:

Макушка побелеет, а затем

Все смерти признаки спускаются все ниже.

Волосы мои белы, как раковина моря.

Я не смывал их цвет.

Владыка Смерти плюнул на меня,

Его плевок застывший покрыл мою главу.

Избороздившие мое лицо морщины

Не складки у младенца.

То меты времени рукой

Хранителя Времен нанесены.

Глаза прищуриваю постоянно

Я не от дыма – зренье ослабело.

Чтоб видеть, должен я глаза свои прищурить.

Когда я подаюсь вперед

И руку к уху приставляю,

Не жду я, что секрет ты мне прошепчешь.

Все звуки кажутся мне дальними,

И, чтобы их услышать, я напрягаться должен.

Из носа капли, падающие вниз, —

Лед юности моей, растаявший

Под солнцем старости глубокой.

Не жемчуг ожерелья, что на шее.

Все зубы выпали мои.

И новые не вырастут, увы.

Все съел, что съесть мне полагалось,

И потерялись все ножи.

И слюни у меня текут

Не для того, чтоб смачно плюнуть.

Все нынче мне не по душе,

А слюни сами вытекают.

И шепелява речь моя

Не потому, что подражаю

Наречью северных земель.

Я болтовне пустой так долго предавался,

Что мой язык истерся наконец.

А безобразное лицо, что видишь ты,

Не маска обезьяны, что ношу я.

Другую маску – юности моей —

Мне одолжили на короткий срок.

Теперь ее забрали, мне оставив

Лишь кости смертной маски.

Я головой качаю постоянно

Не потому, что не согласен.

Владыка Смерти так огрел меня дубинкой,

Что с той поры качается мой мозг.

Ты видишь, как хожу, уставившись в дорогу,

Я не иглу ищу, что потерял.

То драгоценность юности моей на землю пала,

И вот хожу, уставившись в дорогу,

Едва способный вспомнить собственное имя.

Встаю я, на четыре точки опираясь,