Тибетская книга мертвых

Не потому, что я животным подражаю —

Не держат больше собственные ноги,

И должен я руками опираться.

Когда сижу, заваливаюсь набок

Не для того, чтобы дурной манерой хвастать.

Сломился стержень счастья моего,

И струны юности порвались.

Вот почему не в силах двигаться изящно.

Раскачиваюсь на ходу

Не потому, что притворяюсь важным,

А потому, что бремя лет

На мне расселось

И не могу как следует идти я.

Не потому мои трясутся руки,

Что жаден до сокровищ —

Смерти взгляд на мне остановился

И ждет, чтобы из рук моих похитить

Сокровище всей жизни.

Вот почему трясусь я в ожиданье.

Я ем так мало

Не потому, что скуп, —

Желудок мой стал слаб,

Боюсь я помереть объевшись.

Одежду легкую ношу я

Не потому, что собрался на званый вечер, —

Столь скудны стали силы,

Что и одежда в тягость для меня.

Прерывисто дыхание мое

Не потому, что я молитвы повторяю

Для блага всех живых.

Это лишь признак, что дыханье жизни

Растает скоро в небе без следа.

А поведение мое столь необычно

Не потому, что щеголяю как артист,

То демон Смерти мною овладел,

И действовать, как я хочу, не в силах.

Я забываю постоянно, что собрался сделать,

Не потому, что это все равно мне,

Но потому, что мозг мой износился,

А память, пониманье ослабели.

И нечего смеяться надо мною,

Ведь все получат долю старости свою.

Пройдут немногие года, и первые

Посланцы смерти к тебе заявятся.

Мои слова тебя не впечатлили,

Но скоро те же беды и тебе вкусить придется.

Сегодня люди не живут так долго,

И у тебя уж нет такой надежды,

Что проживешь ты столько, сколько я[501].

Но даже если лет моих достигнешь,

Кто подтвердит, что силы сохранишь

Ты тела, речи, мысли, как у сего

Несчастливого старца, что их тебе показывал сейчас».

Смущенный юноша воскликнул с отвращеньем:

«О несчастный, оставленный людьми, собаками травимый,

Истощено и безобразно твое тело.

Я б предпочел скорее умереть, чем жить как ты».

Тут старец улыбнулся:

«Ты хочешь вечно молодым остаться,

Не хочешь старым быть.

Ты говоришь, что смерть бы предпочел сей дряхлости,

Но когда время смерти ближе станет,

Откроешь ты, что это нелегко —

Идти на смерть свободно, добровольно и с верою.

Кто никогда и мухи не обидел,

Всегда хранил духовные заветы

И следовал трем верным наставленьям:

Ученья, размышленья, созерцанья,

Наверно, будет умирать счастливо.

Мой ум ни на момент

Не оставлял даров духовных,

Хоть тело и состарилось,

Но дня я не терял, чтоб

Упражняться в основаньях Дхармы,

И не хочу так скоро умереть».

Лишь старец произнес такое слово,

Как отношенье юноши сменилось:

«Да, старец, это справедливо.

Все, что глазами видел я своими,

Ушами слышал, точно