Тифлис 1904

– Пойдем наудачу. Другого выхода нет. Петр Анисимович, доложите свои соображения.

Снитко взял карандаш и подошел к карте.

– Начнем с утра, когда хорошенько рассветет. Тамошние голодранцы поздно ложатся и поздно, стало быть, просыпаются. Тут мы их тепленькими и возьмем.

– Сколько сил планируете привлечь?

– Так что, Георгий Самойлович, дело такое… Войска бы хорошо. Казаков или хотя бы гренадер.

Лыков заподозрил неладное и возразил:

– Казаки с гренадерами Безвуглого живым брать не станут.

Ковалев покосился на питерца и приказал помощнику пристава:

– Продолжайте.

– Так что насчет казаков, ваше высокоблагородие?

– Справимся сами.

– Да все равно он ничего не скажет! – раздраженно бросил Снитко. – Не такой человек.

– Динда-Пето тоже говорил мне, что абрек и смерти не боится, – ответил Лыков. – А посмотрел в дуло и кочетом запел.

– Эх… Тогда вот как надо, Георгий Самойлович. Колючая балка вся на виду. Выставим по обоим гребням патрули. Артиллерийскую слободку запрем усиленным нарядом. Снизу, от Головинского, тоже проверенных людей. Перекроем обе Судебных и Грибоедовскую. А в саму балку входят два отряда по десять человек, лучше, кто с боевым опытом. Один отряд поднимается снизу, от проспекта, а второй спускается сверху. Где-то они да зацепят Безвуглого. Тот начнет метаться, вырваться чтобы. Ну и…

– Хороший план, – одобрил коллежский советник и посмотрел на Лыкова.

Тот не нашел, что возразить. Действительно, Колючая балка представляла собой большой крутой спуск, с обеих сторон сжатый гребнями. Двести домов там, пожалуй, не было, но больше сотни точно имелось. Ни заборов, ни огородов, все нараспашку. Лавки и духаны тоже отсутствовали, разве что внизу стояла пивная. Если запереть все выходы, как предлагал Снитко, деваться пластуну будет некуда. Другое дело, если он поймет это и примет бой…

– Мы не оставляем бандиту выхода, – заметил Гайдуков. – На прорыв попрет. Людей можем потерять.

– Возьмем винтовки, – отрезал полицмейстер.

– Да, из них сподручнее стрелять в ногу, – заявил командированный и обвел всех предостерегающим взглядом.

Тифлисцы поняли и промолчали.

– Кто возглавит отряды?

– Разрешите мне, – попросил коллежский секретарь. – Я этому голопузу бескишечному свой зуб припомню.

– А я глаз! – воскликнул околоточный и потер фингал.

– Разрешаю, – кивнул полицмейстер. – Снитко возглавит нижний отряд, а Гайдуков – верхний.

– Тогда я, с вашего разрешения, присоединюсь к Гайдукову, – сказал Алексей Николаевич. – По старой памяти.

– Но…

– Руководство останется за Парамоном Ивановичем.

Полицмейстер недовольно скривился и хотел возразить. Но весельчак Снитко опередил его:

– Алексей Николаич, давайте лучше ко мне. Всю жизнь мечтал полковниками командовать. Ать-два, левой!

И ситуация разрядилась сама собой. Лыкову было все едино: подниматься в балку или спускаться. Важно успеть к началу и не дать застрелить пластуна. Тифлисцы, по всем признакам, решили избавиться от беспокойного бандита раз и навсегда.

Но утром все пошло для питерца наперекосяк. Вроде бы действовал правильно, на рожон не лез, но и за чужими спинами не прятался. Хотелось поквитаться с ловким атаманом: давно уже Лыков не испытывал подобного унижения, какому он подвергся в трактире Мартирузова. И не только поквитаться, но и поговорить о «большой постирочной». Безвуглый – крупная фигура, его не используешь втемную, как простого дергача[53]. Уж он-то должен знать заправил!

Нижний отряд едва успел проверить первые два-три дома, как наверху загрохотало. Сначала хлопнули револьверные выстрелы, но им тут же ответили из винтовок, и после короткой, но жаркой перестрелки все стихло. Лыков бросил товарищей и полез вверх, не обращая внимания на появившихся вдруг в большом количестве неизвестно откуда оборванцев. Ему показывали кулаки и ругали последними словами. Это жители Колючей балки поднялись раньше времени и теперь костерили полицию.

Напротив прохода к Мало-Судебной улице кружком стояли городовые и смотрели на что-то. Особняком торчал Гайдуков с виноватым видом. Алексей Николаевич тут же понял, что случилось. Когда сыщик добрался до них, полицейские расступились. Да, он… Безвуглый лежал на спине, сжимая в руке маузер. Сразу три пули попали ему в голову, и одна – в живот. Видимо, расстреляли в упор, уже раненого, подумал питерец. Делать теперь нечего, и ругаться бесполезно: тифлисцы добились своего.

Не сказав никому ни слова, Лыков двинулся вниз. Тут подбежал запыхавшийся Снитко:

– Что там, Алексей Николаевич?

– Там покойник, Петр Анисимович. Как вы и хотели.

– Кто хотел? – фальшиво удивился главный городской сыщик.

– Ну, вы все.

– Потрудитесь объяснить, ваше высокоблагородие, – перешел на официальный тон коллежский секретарь.

– Потружусь, потружусь… Вы ведь нарочно выпросили меня к себе? Знали, что дом, в котором укрылся атаман, находится в верхней части балки. Так?

Снитко молча смотрел на питерца.

– Это вам полицмейстер велел?

– И что, если так? – ответил помощник пристава, оглядываясь по сторонам – не слышит ли кто.

– Теперь уже ничего. Оборвали мне все концы.