Тигр снегов

Отдохнув немного, мы возобновили восхождение, пробираясь все выше между пропастью и карнизами. И вот мы оказались перед последним серьезным пре­пятствием на пути к вершине: отвесной скальной стен­кой, которая возвышается как раз на гребне, мешая дальнейшему продвижению. Мы уже знали эту скалу, видели ее на аэрофотографиях и разглядывали снизу в бинокли из Тьянгбоче. Теперь вставал вопрос: как перебраться через скалу или обойти ее? Оказалось, что имеется только один возможный проход – крутая узкая расщелина между самой скалой и прилегающим карнизом. Хиллари пошел первым; медленно и осто­рожно он выбрался на широкий уступ. При этом ему приходилось подниматься спиной вперед, упираясь но­гами в карниз, и я напрягал все силы, страхуя его, так как очень боялся, что карниз не выдержит. К сча­стью, все обошлось. Хиллари благополучно выбрался на вершину скалы; затем поднялся и я с помощью веревки, которую он держал.

Здесь я снова должен сказать по чести, что не счи­таю его рассказ, приведенный в книге «Восхождение на Эверест», совершенно точным. Во-первых, Хиллари определяет высоту скальной стенки примерно в две­надцать метров, я же думаю, что она не превышала пяти. Далее, из рассказа Хиллари следует, будто по-настоящему лез, собственно, только он, а меня он буквально втащил наверх, причем я свалился, «зады­хаясь, обессиленный, подобно огромной рыбе, вытащен­ной из моря после ожесточенной борьбы». С тех пор мне не раз приходилось глотать эту «рыбу», и должен сказать, что мне это ничуть не нравится. Истина за­ключается в том, что никто не тащил и не волочил меня. Как и Хиллари, я лез по расщелине сам; а если он страховал меня в это время, так ведь и я сделал то же для него. Говоря обо всем этом, я должен объяснить одну вещь. Хиллари мой друг. Он превос­ходный альпинист и прекрасный человек, и я горжусь тем, что взошел вместе с ним на вершину Эвереста. Однако мне кажется, что в своем рассказе о нашем завершающем восхождении Хиллари не совсем спра­ведлив ко мне. Все время он дает понять, что когда дело шло хорошо, то исключительно благодаря ему, если же были затруднения, то только из-за меня. Между тем это просто неправда. Никогда я не стану утверждать, будто мог бы взять Эверест в одиночку. Мне думается, что и Хиллари не следовало намекать, будто он мог совершить штурм один и я не дошел бы до вершины без его помощи. Всю дорогу туда и обрат­но мы взаимно помогали друг другу – так оно и долж­но быть. Но мы не были ведомым и ведущим. Мы бы­ли равноправными партнерами.

Одолев скалу, мы снова отдохнули. Естественно, мы дышим тяжело, поднявшись по расщелине, однако, вдохнув несколько раз кислород, я чувствую себя превосходно. Смотрю наверх – вершина совсем ря­дом; сердце бьется в радостном волнении. Восхожде­ние продолжается. Все те же карнизы справа и про­пасть слева, но гребень уже не так крут. Теперь он представляет собой ряд покрытых снегом выступов, один за другим, один выше другого. Мы по-прежнему опасаемся карнизов и, вместо того чтобы следовать по самому гребню, уклоняемся чуть влево – здесь вдоль края пропасти тянется снежный откос. Метрах в тридцати от вершины нам попадается последний участок голой скалы. Видим ровную площадку, доста­точную для разбивки двух палаток, и я спрашиваю себя: может быть, здесь, совсем рядом с наивысшей точкой земного шара, когда-нибудь будет разбит ла­герь? Подбираю два камешка и кладу в карман; они спустятся со мной в тот мир, внизу. Но вот скала по­зади, мы снова окружены белыми выступами. Они уклоняются вправо; пройдя очередной выступ, я каж­дый раз спрашиваю себя: может быть, следующий выступ будет последним? Когда же последний? Нако­нец мы выбираемся на такое место, откуда видно то, что находится за выступами – голубой небесный про­стор и бурые равнины. Вдали раскинулся Тибет. А впе­реди – всего один выступ, последний. Гора не увенча­на острым пиком. Нас отделяет от последнего выступа легкий для восхождения снежный откос, достаточно широкий, чтобы два человека могли идти рядом. Прой­дя по нему метров десять, мы на миг останавливаемся, чтобы взглянуть наверх. Затем шагаем дальше…