Тигровый, черный, золотой

Дачи у Куприяновой не было. За ней вообще не числилось никакой недвижимости. С некоторой натяжкой недвижимостью можно было назвать «Форд», по документам принадлежавший Майе. Один из соседей-кляузников время от времени писал жалобы, что «Форд» бросили на вечной стоянке и он занимает парковочное место во дворе. Колесников в ответ предъявлял доказательства, что на старичке изредка, но все же выезжают в город, и на некоторое время борьба стихала.

К этому соседу Сергей Бабкин и направился в первую очередь. Ни от него, ни от остальных не удалось ничего узнать о времени возвращения Куприяновой в ночь с воскресенья на понедельник. Все спали.

Оставалась надежда на Колесникова.

Бабкин поговорил со следователем, который вел дело убитого ювелира. Алиби не было ни у Майи, ни у Ульяшина, который по-прежнему оставался в реанимации. Илюшин предпринял три попытки связаться с ним – все безуспешные.

Все, что знали, они сообщили следователю, занимавшемуся кражей картин. Тот не проявил никакого интереса. Тщетно Бабкин пытался вложить в голову этого тупого лодыря, что Ульяшин может помочь ему закрыть дело, – следователь был непробиваем. Макар без затей предложить взять денег у клиента и сунуть следователю взятку, но тут Сергей встал на дыбы. По этому поводу Илюшин с сожалением заметил, что, если бы не косность взглядов у некоторых, они бы уже получили на блюдечке информацию от Ульяшина. Бабкин хмурился, сопел, но от своих убеждений не отказывался. Они не могут подкупать сотрудника правоохранительных органов. Точка.

Так что Ульяшин лежал в реанимационной палате вместе со своими секретами.

* * *

Сценарий у Анаит сложился такой: найти другую работу и только тогда объявить родителям, что она ушла от Бурмистрова. Спланировать с дерева на дерево, точно белка-летяга. А в полете притворяться, будто все в порядке.

Свободный рабочий график – ее спасение. Выпадали дни, когда Бурмистрову вовсе не требовалось ее присутствие. А иногда приходилось заниматься невообразимой ерундой с утра до ночи. Одним из его поручений было снять короткий фильм о зрителях, приходящих к его полотнам. Анаит устроила засаду в галерее. Дожидалась какого-нибудь старичка, задержавшегося в изумлении перед картиной Игоря Матвеевича, и подкрадывалась к нему с айфоном наперевес. «Не могли бы вы сказать несколько слов о воздействии этого пейзажа?» Старички дико озирались и убегали с удивительной для их лет резвостью.

Тогда Анаит осенило. Она отправилась в Третьяковку и атаковала посетителей в зале Врубеля. Всего десять минут удалось поработать – затем ее выставили смотрительницы. Но за это время набралось предостаточно отзывов!

А Бурмистров потом демонстрировал друзьям короткий фильм. «Ярчайшее событие для меня как для любителя искусства», – говорили люди. «Невероятное пересечение фантазии и реальности». «Уникальный талант, дающий возможность погрузиться в царство волшебных, изысканных образов». Плавный пролет камеры – и на зрителя медленно наплывала бесконечно озадаченная морда бурмистровского коня.

«Чем я занимаюсь! – страдала Анаит. – Какой низкопробный обман!»

Ну и пожалуйста, получите, распишитесь! Теперь некого обманывать.

Кроме, конечно, родителей.

Юханцева заблокировала ее во всех социальных сетях и мессенджерах. Анаит сама виновата: писала ей, даже после разговора с Мартыновой, который все прояснил. Цеплялась за невесомую паутинку надежды. Мечтала, что вот-вот все разъяснится, Юханцева найдет для нее ответы, выйдет, как солнце после долгих пасмурных дней… И пес бы с ней, с Третьяковкой! Не нужно Анаит никакой работы по протекции Ренаты! Но неужели все эти разговоры, смех, уютная женская беседа в хорошем ресторане – неужели все это было лишь точно просчитанной операцией? Рената с ней шутила, а сама видела в это время не живую Анаит, а исполнителя своих замыслов. Перчаточную куклу, которую она с легкостью опытной артистки нацепила на руку.

Вот что мучило сильнее всего. Даже и на обман уже наплевать! Но хоть слово раскаяния услышать!.. Хотя бы одно-единственное «извини», показывающее, что и ее чувства Юханцева понимала, пусть и не принимала в расчет…

Ни слова.

Ты пустое место, Анаит Давоян. Что бы там ни говорил Мирон Акимов.

Мирон явно пожалел, что связал себя обещанием. За последние двое суток он не ответил ни на один ее звонок. Анаит, внутренне корчась, написала ему СМС: «Все ли в порядке?» Получила сухой ответ: «Да, прости, много работы».

Так-то, милая. А на что ты надеялась? Что глаза у Мирона Акимова при виде тебя замаслятся, как у того же Ульяшина? Он взрослый мужчина, а ты для него юная соплюха. Жизни не знаешь, талантами не наделена. Еще и глуповата, как выяснилось. И падка на лживые посулы.

И вообще, у нее есть Алик!

За эту последнюю опору Анаит и зацепилась.