Тигровый, черный, золотой

– Значит, сразу после нашего ухода она всех обзвонила…

У Бабкина появилась еще одна идея. Он поднялся.

– Давай сгоняем к Голубцовой? – предложил он. – Здесь недалеко.

– Что ты хочешь проверить?

– Так, есть кое-какая мыслишка…

– Не хочешь позвонить Голубцовой и узнать, дома ли она?

Сергей качнул головой и едва заметно усмехнулся:

– Мы едем не к ней.

* * *

Он оставил Макара на детской площадке. Пусть наслаждается воплями! Хе-хе…

Илюшин тянул на себе основную работу в нынешнем расследовании. Разговоры с художниками, художники с их разговорами… Наконец-то Сергей мог что-то сделать.

Он постучал в прямоугольное окошко. Молодец, товарищ Голубцова! Выбрала себе квартиру в хорошем доме, где по плану есть помещение для консьержки…

– Здравствуйте, вы к кому? – Немолодая женщина в платке вышла на крыльцо и смотрела на него щурясь, но без страха.

Без страха – это хорошо. Бабкин за много лет привык к тому, что женщины при неожиданном столкновении с ним ойкают или отпрыгивают.

– Я к вам.

Он показал удостоверение. Она склонилась над ним, внимательно вглядываясь и шевеля губами. Перевела взгляд на Сергея и спокойно спросила:

– Убили кого?

– Что вы! Боже упаси!

Он продолжал стоять на тротуаре, а она – на крыльце, тремя ступеньками выше него. В росте это их все равно не уравнивало, но он хотя бы не возвышался над ней. Когда ты выше всех минимум на голову, это приносит кое-какие открытия… Бабкин в свое время был очень удивлен тем, какое количество его одноклассниц красит волосы, и тем, сколько из них врет, что этого не делает.

Вот и у этой женщины он заметил темную полосу отросших корней на челке.

– Скажите, вы видели эту девушку?

Бабкин показал фотографию Майи Куприяновой. Илюшин еще на встрече с Ясинским попросил у того снимки всех членов союза.

– Я ее помню, – кивнула женщина. – Она приезжала… Дайте-ка сообразить… Двенадцатого, да. В субботу.

– Во сколько?

– Я обрезала цветы, значит, около полудня. К этому времени я обычно заканчиваю уборку в подъезде. Иногда просят взять еще соседний, но на той неделе не пришлось.

Бабкин прикинул мысленно: двенадцать часов – значит, после беседы с ними Куприянова рванула сюда.

– Вы ее видели здесь раньше?

– Я только полгода работаю, – с извиняющейся интонацией сказала женщина. – За полгода вроде бы не было. Я эту девушку почему запомнила: она упала. Очень торопилась, выбежала – и споткнулась. Коленку ободрала. Я ей предложила перекись, она руками замахала: некогда, некогда. Фьюить – и исчезла.

– Сколько времени она здесь провела?

– Да минут пятнадцать-двадцать, не больше.

Бабкин поблагодарил ее и вернулся к Макару.

– Куприянова здесь побывала, – негромко сказал он. – Сразу после того, как мы уехали. Пока мы торчали в пробках, доехала на метро за полчаса. Проинструктировала Голубцову и смылась незадолго до нашего визита. Подготовила подругу к расспросам.

– О чем нам это говорит? – риторически вопросил Макар и сам ответил: – Либо нам солгали все, либо только Куприянова, и ей было очень важно перетащить остальных на свою сторону. Убедить их немножко подправить факты в ее пользу.

Бабкин почесал в затылке.

– Есть еще кое-что… – Он попытался сформулировать. – Она умнее, чем кажется. Любая женщина на ее месте позвонила бы приятелям и обсудила с ними все, не выходя из дома. А она не доверилась телефону. Примчалась лично. Это было бы почти непроверяемо, если бы не консьержка. Куприянова молодец, – неохотно признал он.

Макар взъерошил волосы:

– А тебе говорил: никогда не доверяй людям, которые выглядят намного младше паспортного возраста!

– Ты такого не говорил.

– Нет? Ну, значит, подумал…

– Чем можно ее прижать, как считаешь?

– Куприянову я бы вообще пока не трогал. Рано. – Макар сцепил пальцы на затылке и откинулся на спинку скамьи. – Я пытаюсь охватить всю картину произошедшего целиком, но она расползается на фрагменты. Мы не понимаем, что происходит в этой среде. Может быть, перед нами банальный передел собственности? – Он наклонился и бросил убежавший мячик малышу. – Бурмистров считался влиятельной фигурой в союзе. Сначала похитили его картины, затем выкинули из союза его самого с помощью небольшой многоходовки, разыгранной Юханцевой. Ясинский был убит. Похоже, его смерть не была запланированной. Выглядит это, словно Адама хотели хорошенько напугать, но что-то пошло не так. Кто остался? Ульяшин, его правая рука. Человек, который привел Ясинского, поспособствовал в создании союза и мог заменить его на этом месте. Почти так и произошло: его выбрали временным главой. И где теперь Ульяшин? Лежит на больничной койке. Выкинут из игры с помощью все той же многоходовки от Юханцевой. Подведем итог: минус три игрока и зачищенное поле. Меня смущает в этой картине только одна деталь…

– Какая?

– Как ни крути, Имперский союз – не настолько денежное предприятие, чтобы устраивать за него подобные бои.

– Сорок тысяч долларов тебе не деньги? – язвительно спросил Бабкин.