Тигровый, черный, золотой

– Он нашел укромное место под деревьями, снял пальто, утопил в пруду, – перечислил Сергей. – Остался в толстовке или, допустим, в жилете. К главным выходам не пошел, пробирался козьими тропами. И таки выбрался! Это говорит о том, что он бывал здесь раньше и хорошо знает местность.

– Или что ему повезло, – заметил Макар.

Они снова сидели в китайском кафе. Ветер раскачивал над крыльцом бумажные фонари – красные и оранжевые, похожие на гофрированные тыквы.

– У Ясинского хватало врагов, – заметил Макар после недолгого молчания.

– Угу-угу. И эти враги проснулись как раз тогда, когда украли картины Бурмистрова и мы подключились к расследованию.

Бабкин был мрачен. Смерть Ясинского, на первый взгляд, могла быть не связана с кражей картин. Об этом и сказал Макар. Но совпадение ему не нравилось. Сначала кража, затем убийство…

Им показали видео с камер, установленных в доме. Они видели, как человек среднего роста заходит в подъезд и сворачивает на лестницу. Выходя, он двигался быстрее, однако ни за одну поверхность не схватился и отпечатков не оставил.

– Хладнокровный тип, – сказал Серей. – А фигурой на Акимова похож, тебе не кажется?

– Фигурой он похож на половину моих знакомых, включая женщин. Вглядись: на нем пальто с широкими плечами, свободные джинсы. Голова закрыта. То, что это мужчина, мы можем определить только по походке. Я бы не стал на это полагаться. В принципе так мог бы выглядеть даже Вакулин…

Бабкин вгляделся в кадр, остановленный на планшете.

– Нет, не мог бы. Вакулин – рыхлый толстяк. И плечи шире, и задница… Я вот подумал: а не захочет ли Бурмистров отказаться от поисков картин? Раз Ясинский убит.

– Логики не вижу, – отозвался Макар, нахмурившись.

– Я тоже, – признался Сергей.

Илюшин, пожав плечами, позвонил Бурмистрову. Десять минут ему и Сергею пришлось выслушивать по громкой связи, что во имя памяти покойного Адама Брониславовича они должны приложить удвоенные, утроенные усилия, чтобы отыскать пропавшее. Бурмистров договорился до того, что передаст найденные полотна в фонд памяти Ясинского.

«Рекурсия какая-то, – думал Макар. – Ясинский тянул деньги из фондов, а теперь в его честь организуют фонд, из которого какой-нибудь благообразный клещ тоже станет тянуть деньги».

Впрочем, он понимал, что никакого фонда не будет.

– Убедился? – спросил он Сергея, закончив разговор. – Даже если завтра на наши головы прилетит метеорит, Бурмистров все равно распорядится искать картины. Он не умеет тормозить и сворачивать с пути. Не забывай, вор нанес ему личное оскорбление.

– По-моему, вор ему изрядно польстил, – усмехнулся Сергей. – Я бы не удивился, если б украли пейзажи того же Ломовцева…

– Ломовцева не могли украсть, – сказал Макар, думая о своем. – Ульяшин отвез ему картины сразу после скандала…

Вспомнилось, как Фаина Клюшникова называла картины своими детьми. Что, если похититель руководствовался схожими соображениями?

Он поделился своей догадкой с Сергеем.

– Считаешь, за барса с тиграми могут потребовать выкуп? – удивился Бабкин.

– Ну, это такая странная кража, что и логика похитителя может быть неожиданной.

– А если Бурмистров откажется платить, вор будет закрашивать по одному тигру в день!

– Или вместо тигра рисовать ежа!

– Я бы лучше баклана нарисовал, – застенчиво признался Бабкин.

– Почему баклана? – опешил Макар.

– Первая птица, которая нам с Машей встретилась в Калининграде…

Он вздохнул, вспомнив их поездку: туманное море на Куршской косе, старые немецкие виллы, оплетенные виноградом, раскормленные кошки Зеленоградска, не опасающиеся туристов… И птица с черными крыльями, отливающими зеленью на ярком солнце. Баклан выписывал круги над стоянкой перед аэропортом, и Маша, взглянув на него, сказала, что это хорошая примета. Так и вышло.

– На всякий случай доведу до твоего сведения, мой романтичный друг, что бакланы выделяют немыслимое количество экскрементов, от которых дохнут даже дубы.

Бабкин вздрогнул и оторопело уставился на Макара.

– Что ты несешь?

– Ну, не дубы, а сосны. В помете бакланов образуется фосфор и азот. Он опасен для растений. В Литве целый лес уничтожен колонией бакланов.

– Что ж ты за человек-то такой! – с чувством сказал Бабкин. – Все светлое изгадишь!

– Это не я, а бакланы.

Некоторое время Сергей пытался вспомнить, о чем они говорили до того, как Илюшин начал свою минутку просветительской деятельности. Проклятые бакланы все перебили… А, выкуп!

– Если бы серьезно хотели требовать выкуп, это уже было бы сделано.

* * *

Человек, задумавший оставить Бурмистрова без его лучших картин, измазал бы их акриловой краской.

Эта мысль не давала Илюшину покоя. Поскольку из нее следовал вопрос: в таком случае зачем понадобилось уносить «Тигров» и «Владыку»?

– Может, он для себя унес? – предположил Сергей. – Повесил на кухне и любуется за обедом.

– У тебя полез бы кусок в горло под этими взглядами?