Тигровый, черный, золотой

– Вы с ума сошли?! – страдальчески вскричал Касатый. – Что вы несете?! Как он мог ее выкопать, он же не клинический идиот!

– А сходство прослеживается, – кротко заметил Илюшин.

– Да! Да! Он глуповат, несдержан и чувствителен! Но это не повод, чтобы… – Касатый внезапно успокоился и закончил: – Шуляев понял, что над ним смеются, и подрался с этим художником. Тяжкие телесные. А поскольку раньше он уже привлекался… Полтора года. Выйдет через три месяца.

– А заварил всю эту кашу Ломовцев, – не удержался Сергей.

Касатый выразительно пожал плечами.

Глава 10

Анаит вошла в ресторан.

– Меня ждут, – сказала она метрдотелю.

Что потребовалось от нее Ренате Юханцевой? Они, кажется, ни слова друг другу не сказали, лишь здоровались издалека. Вернее, здоровалась Анаит, а Юханцева отвечала кивком, если считала нужным заметить девушку.

И вдруг звонок. Холодная, недоступная Рената так просто и естественно просит о встрече, что отказать невозможно.

По дороге в ресторан у нее оставался свободный час. Анаит заскочила в музей.

– Ксения, зачем я ей понадобилась, как ты думаешь?

Две девушки устроились в кабинете с бутербродами.

– Участие в ток-шоу будет предлагать, – уверенно сказала Ксения. – Зря смеешься! Ты умная. Молодая. И красивая. Этническая красота, знаешь, очень нынче востребована. Отлично будешь смотреться в телевизоре. И не забудь упомянуть, что у тебя есть очаровательная подруга с небанальной внешностью и хорошо подвешенным языком. Исключительно интересная для публики! – Она со значением поправила ладонью кудряшки.

– Что мы вообще о ней знаем? – спросила Анаит, уплетая бутерброд. – Из личных, так сказать, впечатлений?

Ксения задумалась.

– Ну, Юханцева два года назад устраивала у нас персональную выставку. Я такого количества звездных лиц одновременно никогда не встречала. А она, между прочим, записывала, кто явился и кто нет. Я своими ушами слышала, как она сказала: «Если Чудинов не придет, кукиш ему с маслом, а не приглашение».

– И как, пришел? – спросила Анаит.

– Еще бы! Ниточка, с ней лучше не ссориться.

– А выставка была успешной?

– А как ты думаешь? При такой-то толпе! Все разобрали. И буклеты скупили.

– Ксения, но ведь она… – Анаит замялась.

Язык не поворачивался назвать Юханцеву бездарностью.

Ксения пришла ей на помощь:

– Когда у человека хорошая фантазия, из него может получиться не то чтобы хороший художник, но художник с фантазией. А это по нынешним временам не так уж мало. Мне нравятся ее картины. Они милые. Как будто читаешь старое доброе фэнтези. Вроде понимаешь, что ерунда, но ведь приятная ерунда! А приятное по нынешним временам надо ценить. Конечно, Юханцева добилась успеха так быстро только потому, что у нее есть… как бы это помягче? Ресурс.

– Правильный бывший муж, – смеясь, уточнила Анаит.

– Вот эта твоя манера называть все своими именами… – осуждающе сказала Ксения. – Ты ее брось. Ой, что я забыла! – спохватилась она. – У меня для тебя припасен подарок.

– В честь чего?

– В честь взаимовыручки и поддержки! – Она порылась в ящике и вручила Анаит изогнутый предмет размером не больше ее пальца. – Это нож сомелье, со штопором. После того как мы с тобой мучились в прошлый раз с бутылкой, я поняла, что это самая нужная для человека вещь! Себе купила, ну и тебе заодно.

Анаит засмеялась и поцеловала ее в щеку.

– Спасибо! Побегу.

– Расскажешь потом, что было на встрече?

– Нет, утаю самое интересное!

Она вытерла губы салфеткой и подхватила сумку.

– Не забудь позвать меня на вручение «Оскара», – крикнула ей вслед Ксения.

И все-таки зачем она понадобилась Юханцевой?

Гадая, Анаит дошла до ресторана. Рената сидела за столиком у окна.

Анаит на несколько секунд остановилась, рассматривая ее.

Первое слово, которое приходит на ум при виде Юханцевой: элегантность.

Затем: успешность.

Наконец: сила.

Рената одевалась женственно. У нее Анаит подглядела манеру носить длинные платья мелкой вязки с грубыми байкерскими ботинками и серебряными цепями.

В ее внешности была та доля обаятельной небрежности, которая давала людям возможность понять, что перед ними – творческий человек.

Серебристый блонд, легкая растрепанность. Черный лак. Множество браслетов, золотых и серебряных вперемешку, а под горлом на цепочке – крохотный птичий череп в серебре.

Анаит относилась к ней со смесью настороженного любопытства и уважения. Однажды ей пришло в голову и с тех пор засело крепко… глупость, в общем-то, но такая глупость будто репейник в волосах, от которого уже не отделаешься… В общем, ей пришло в голову, что, если бы Рената захотела от Алика цветов, она бы их получила.

За этим стояла давняя история.

Дело в том, что Алик не дарил цветы.

Это был его, Алика, принцип. Анаит, цветы очень любившая, однажды без задней мысли пыталась купить у бабушки возле метро букет тюльпанов из ведерка – и наткнулась на Аликов изумленный взгляд. Сначала она решила, будто он уязвлен ее самостоятельностью.

Но оказалось, причина в другом. «Как ты можешь? – брезгливо спросил Алик. – Это то же самое, что покупать отрезанные руки или ноги».