Тихий дом

Удобно устроившись на мягком диване у панорамного окна, Мирослав заказал кофе и вишневый штрудель. В помещении было пусто. Ценовая политика элитного заведения сужала круг посетителей до минимума. Никто из этого минимума в такое время сегодня не изволил сюда пожаловать – часы показывали половину второго. Сдержанное, но дорогое оформление небольшого зала создавало атмосферу камерности, персонал держался незаметно, но был готов мгновенно отозваться на любое движение гостя. Это пространство, казалось, было обособлено от внешнего мира не только стенами из стекла и бетона. Будто бы лоно кафе и мир за окном имели разные плотности атмосфер, как внутренность космического корабля и открытый космос за его пределами. Там, вовне, царил хаос: пешеходы бодро сновали по узким тротуарам, неловко уворачиваясь от брызг, летящих из-под колес автомобилей; небо осыпалось колючей моросью, испытывая терпение горожан, истосковавшихся по солнцу, и горожане вели себя суетно и раздраженно. Вот только что прямо за окном, рядом с которым сидел Погодин, поскользнулся на подмерзшей слякоти мужчина лет пятидесяти, неловко махнул в воздухе сумкой для ноутбука и, чуть было не рухнув, крепко выругался. Артикулировал он так выразительно, что Мирослав прочитал по губам каждое слово. Здесь же умиротворяюще звучала лаунж-музыка и витал аромат свежесваренного крепкого кофе. Для той цели, которую сейчас обозначил для себя Погодин, обстановка была самой что ни на есть подходящей. Целью же его было разобраться, «откуда есть пошел» нетсталкинг.

Ноутбук и телефон Лизы он положил на левый угол столешницы и задумчиво поглядывал на них, смакуя эспрессо. Два маленьких прямоугольника: серебристый, размером с колоду игральных карт, и синий, побольше. Казалось бы, такая мелочь, невзрачные коробочки из металла и пластика, но что таилось под их потертыми крышками? Может быть, целая жизнь? А может быть, карта пути в тупик, из которого нет возврата? Пути в Тихий дом.

Что и говорить, собиратель и исследователь эзотерических теорий Погодин был заинтригован и Тихим домом, и самим явлением «нетсталкинг». Он пока не сделал выводов о том, насколько ладно скроена и добротно сшита эта ультрасовременная легенда, но даже при первом рассмотрении в ней прослеживались каноны жанра. Тихий дом был задуман по образу и подобию древних поверий о сакральных местах, но на прогрессивный лад, и в этом крылось его особое очарование. Эдакая Шамбала в измерении мегабайтов и пикселей – точка перехода на другой уровень сознания.

И вообще, рядом с нетсталкерами Мирослав вдруг ощутил себя древним как рукописный гримуар. Его студент играючи сформулировал максиму, которая прежде до него не доходила, хоть и была элементарна, – в век высоких технологий истину в пыльных фолиантах не ищут. А ведь парень в чем-то прав – мы живем в век инфоперегрузки, когда всевозможная информация настигает отовсюду: из соцсетей, блогов, рассылок, сайтов, контекстной рекламы и так далее, не говоря уже про более традиционные СМИ. До книжек ли?

Мирослав не вполне представлял, что скрывает собой пестрая как конфетный фантик наружность современных подростков, что из окружающего мира они впитывают сами, а что стихийно врывается в их сознание. Казалось бы, его разница в возрасте с тем же Игнатом – каких-то пятнадцать лет, но росли они не только в разных веках, но и в разных эпохах. В России за последнее столетие, аккурат с 1917-го по 2017-й, все не раз поменялось кардинально и стремительно. Отцу Мирослава выпало взросление в пору Советского Союза. Он носил значок с портретом юного Ильича, повязывал на шею красный галстук и дорожил комсомольским билетом. В пример ему ставили тимуровцев, а мудрость наставляли искать в трудах Маркса. Сам Мирослав рос на стыке эпох, когда идеология Страны Советов рассыпалась карточным домиком, а новая хаотично создавалась из мусора, поднятого разрушительным вихрем девяностых, и каждый выхватывал из него то, что ему больше нравится. Каково было родиться и взрослеть в России двадцать первого века, Мирослав не знал, это было ведомо только поколению его сегодняшних студентов. Наверное, именно поэтому аргумент Игната застиг его врасплох.

В юности Мирослава из электронной техники подросткам была доступна разве что игрушка «Ну, погоди!», а позже – «Тетрис». Тогда бумажная книга все еще сохраняла статус главного источника информации. Так было со времен появления Библии, старейшей книги на земле, испокон веков. И искатель истины Погодин в своих поисках обращался именно к книгам. Чем старше они были, тем загадочнее и интересней казались ему. Мог ли он представить, что их значимость в этом отношении можно обесценить?