Тихий домик. Из партизанского дневника

— Хорошо. Завтра вы расскажете Зине о каждом больном. По-моему, Зина сможет вас заменить. А вы пойдете.

— Спасибо!

— За что вы меня благодарите?

— За доверие, разумеется!

— Возвращайтесь с лекарствами…

— Будьте спокойны, я что-нибудь да раздобуду…

— И вот что, Лида, с кем бы ни встретились — поменьше говорите о нас. Лучше вообще не упоминайте про детский дом…

— Разумеется!

Лидия ушла, как показалось Тишкову, очень довольная.

* * *

Затем Тишков собрал всех мужчин.

— Давайте договоримся, что будем делать при появлении противника, — сказал он.

— Лучше будет, если он нас не увидит, — предложил Клочков.

— Конечно, — согласился Тишков. — Надо найти надежные укрытия. Ребята подобрали в пути трофейные автоматы. Их спрятать. И сами будем прятаться при появлении гитлеровцев. Стрелять запрещаю. Иначе — гибель всем. Гибель детям…

— Я облюбовал чердак, — улыбнулся Клочков. — Там много старых вещей. Вот среди них и буду прятаться. Думаю, солдаты не станут тщательно обшаривать чердак…

— Ты, Павел?

— Во врачебном кабинете Лидии Совы. В комнате, где стоит рентгеновский аппарат, вполне могу укрыться.

— Одобряю…

— А вы, Федор Митрофанович, что придумали?

— Не хочется прятаться-то… Может, они и не тронут такого старика, как я?..

— Нет, нет! Обязательно должны укрыться.

— Тогда я на кухне… В печь залезу…

— В печь? — Тишков улыбнулся.

— А что? В печь… Если заслонку откроют, я им такую рожу сострою — насмерть испугаются. Подумают — сам черт сидит…

Хорошо. Но советую каждому потренироваться. Надо, чтобы мы умели прятаться быстро и надежно. Я буду в коридоре у детских комнат. Знаете, там есть стенной шкаф… Так вот, надо его, Федор Митрофанович, замаскировать. Дворцы сделать из теса и так подогнать, чтобы от стены не отличить. Мне будет слышно все, что происходит в доме. Это поможет принять в необходимых случаях правильные решения…

— И все-таки мы должны установить, в каких случаях нам можно и нужно оказать вооруженное сопротивление, — заметил Клочков. — Ведь в доме солдат может появиться самое большое две дюжины. Такую группу нам под силу одолеть…

— Если станут стрелять, мы тоже откроем огонь, — предложил Павел.

— Нет. Только в случае массового уничтожения детей… — возразил Тишков.

— Разве можно допустить, чтобы они убили хотя бы одного ребенка? — воскликнул Клочков. — Если даже одного захотят убить, нам надо выступать…

— Нет, — опять возразил Тишков и голос его был тверд. — Вооруженное выступление будет означать наш конец. Фашисты не простят нам и одного убитого солдата. И ради спасения всех детей мы должны быть готовы на жертвы. Поэтому я и призываю всех быть особенно одержанными.

И мужчины разошлись…

Затем Тишков собрал всех воспитателей. Он объяснил женщинам, что в случае прихода в дом врага они останутся одни. Все мужчины спрячутся, и рассказал куда. Он сказал, что любые зверства со стороны гитлеровцев следует переносить стойко и не поддаваться панике, чтобы не подвергнуть всех детей смертельной опасности.

— Может быть, кто-то из вас или из детей будет убит. Но остальные останутся жить, если выдержат, если будут стойкими и не кинутся на фашистов. Помните, главное — спасение детского коллектива… Если враги надумают увозить детей, мы им дадим бой. Детям при этом бежать в лес и прятаться. Затем собраться всем в доме и ждать прихода новых солдат. Трупы не убирать. В случае их прихода свалить всю вину на партизан. Сказать, что сами вы готовы ехать в Германию. В общем, всякую чепуху… Но, может быть, бой останется незамеченным — тогда трупы уберем подальше. Сымитируем, что на них напали в лесу партизаны…

— Господи! Какие страсти!.. — воскликнула Наталья Сова. — Да их тут и не было еще — фашистов-то. Может, они и не придут. Нужен им очень этот детский дом.

А если и погонят куда — зачем стрелять-то!.. Все одно Красная Армия вернется, освободит…

— Я тоже думаю, Никита Степанович, что в случае угона стрелять не следует, — сказала Лидия Сова. — Ничего вы этим не добьетесь!..

— Да. Лучше ехать и сохранить детям жизнь, — сказала и Зина;

— А вы что скажете, Лена? — спросил Тишков секретаря комсомольской организации.

— Товарищи правы. Стрелять не надо. Если нас угонят, вы уйдете к партизанам. И какими-то путями спасете нас…

И вот все разошлись. Тишков остался один. Остался с невеселыми мыслями. Ему стало ясно, что в случае угона детей они бессильны будут что-либо сделать, как-то помешать. Значит, надо искать какой-то другой выход…

Глава VI Холостой выстрел

Комендант Верино Шрейдер пил чай с лимоном.

В здание комендатуры по его распоряжению солдаты притащили все вещи девятнадцатого века, которые можно было найти в городе. Для этой цели опустошили местный музей.

Шрейдер восседал в старинном кресле.

На столе, кроме чая, стояла белорусская «Зубровка». Но Шрейдер не пил ничего, кроме крепко заваренного чая. «Зубровка» предназначалась для гостя, которого он ждал.