Тихий домик. Из партизанского дневника

Болтали даже, будто у Франса что-то было с женой Отто — рыжей немкой. И Франс, и его жена были уже стары. Может, у старика была какая-то прихоть. Во всяком случае Отто ничуть не ревновал. Напротив, он сам при первом удобном случае посылал жену услужить господину Франсу.

Вскоре жители Коровкино узнали и силу Отто. Этот немец прижал всех, разорял, выкачивал деньги. Он не был разборчив в средствах. Так, по крайней мере, рассказывали…

Накануне революции в семье Отто родился ребенок. Франс Казело очень ласково относился к маленькой девочке, словно был ее отцом. Напротив, Отто даже перешел жить в другие комнаты, чтобы не слышать детского плача.

Мать и девочка получали, от Казело-Поклевских подарки. И это нравилось Отто. Он был любезен с хозяевами. Но как-то, когда госпожа Казело-Поклевская была в отъезде, Франс умер. Говорили, что от несчастного случая: будто бы отравился, выпил не то лекарство.

Очень горевала госпожа Поклевская. Франса хоронили с особыми почестями. В оцинкованном гробу, в склепе соседнего имения.

Но когда выстроили костел и склеп в Коровкино, оцинкованный гроб перевезли в имение.

Госпожа Казело-Поклевская, вспомнив молодость, решила уехать в Сибирь на свой прииск. Больше она не возвращалась. В Сибири у нее были родственники, и она жила с ними.

Полновластным хозяином имения стал Отто. Но ненадолго. Грянула революция. По свидетельству многих, Отто оказывал самое упорное сопротивление революции. Имение стало штабом белогвардейцев. Здесь разрабатывались коварные планы, здесь отсиживались недобитые царские офицеры и кулацкие атаманы.

Но Красная Армия вымела их всех. Куда девались, никто не знал. Внезапно, никем не замеченный удрал Отто…

В первые годы после революции «тихий домик» стал коммуной. Организатором и руководителем ее был краснофлотец Трашков. Множество беспризорных, полуголодных, разутых и раздетых детей, не видавших родительской ласки, нашли здесь приют. Их одели, обули, накормили. Учили и воспитывали настоящими людьми.

Жизнь здесь текла так, как и в других коммунах страны. И здесь тоже совершалось педагогическое чудо, то самое, что так великолепно описано в «Педагогической поэме» А. С. Макаренко.

Коммуна просуществовала до 1924 года… А затем был организован детский дом.

Такими сведениями располагал теперь командир отряда Скоблев.

* * *

Может показаться странным, почему так дотошно узнавали партизаны все подробности жизни Казело-Поклевских; какое они имеют значение; чем это поможет спасению детей?..

Скоблев был чекистом. И он по опыту знал, как помогает в их трудной работе доскональное знание интересующего вопроса.

Иногда какая-то на первый взгляд незначительная деталь заставляет по-иному взглянуть на дело, подобрать ключи к разгадке, выбрать верное решение, оказаться хитрее самого коварного врага.

Скоблев отправил Сташенко в расположение бригады «Неуловимые» с запиской, в которой просил комбрига прийти на встречу с ним в деревню Сергеево.

— Это не менее, чем сто двадцать километров по прямой, — сказал комбриг Глазову. — Расстояние, не маленькое…

— Может быть, и мне пойти с вами? — спросил Глазов.

— Зачем? Дойдем одни.

— Конечно… — Глазов заложил руки за спину и прошелся по комнате. — Я подумал, что Скоблев, возможно, располагает такими сведениями, что придется сразу принимать решение… Вы и примите его. В этом я не сомневаюсь… А я тут нужнее. Возьмите с собой человек двадцать. Я думаю, что вам надо будет задержаться в Сергеево. Приказ Москвы: считать спасение детского дома боевой задачей…

— Разумеется, мы эту задачу выполним! — ответил комбриг. — Детский дом должен быть спасен… Я сделаю все, что будет от меня зависеть…

— Вот что, дорогой Михаил Сидорович! Нам предстоит стать не только партизанами, не только народными мстителями, бойцами, но и воспитателями… Вместе с данными о детском доме я получил некоторые другие интересные материалы. Думаю, что и тебе будет небезынтересно ознакомиться с ними. При случае ознакомишь бойцов. Надо, чтобы каждый не только понял, но и прочувствовал необычность задания Москвы…

* * *

Попрощавшись с Глазовым, комбриг сел в легкую повозку, и хорошо вооруженный отряд тронулся в путь.

О чем думал комбриг в пути?.. Пришли мысли о своей нелегкой профессии, в которой столько подлинного гуманизма и благородства. Еще в первые годы Советской власти чекисты были лучшими друзьями детей. Ведь это так. Об этом говорят факты. А факты не опровергнуть…

Их хотели бы исказить там, за рубежами родины. Каких только сказок не насочиняли про чекистов контрики!

Комбриг посмотрел на Сташенко, который ехал с ним в повозке.

— Что вы думаете, молодой человек, о чекистах?

Вопрос для Сташенко был неожиданным.

— Это железные люди…