Тихий домик. Из партизанского дневника

— За короткий срок Скоблев сумел неплохо обосноваться в тылу врага. Фашисты и не подозревают, что из себя представляет теперь какая-то лесная деревушка, затерявшаяся среди болот…

— Да. Гитлеровцы сюда носа не сунут…

— Итак, товарищи, идите со Сташенко в Сергеево, А я с вами в лесную избушку… Как ваша фамилия?

— Николаев.

— Пойдемте, товарищ Николаев.

* * *

Комбриг и Николаев пришли к деревянному срубу, старому и замшелому. Можно было думать, что здесь никто не живет. Но в доме было несколько партизан и среди них командир отряда Скоблев.

Комбриг и Скоблев обменялись крепким рукопожатием.

— Как ваши дети? — сходу спросил комбриг.

— Мои?.. — смешался Скоблев.

— Простите, неправильно выразился, — как наши дети?

— Ах… наши дети! Конечно, наши! О детях доложить пока ничего не могу…

— Почему так? — комбриг поднял брови.

— В детском доме мы не были.

— Да, я давал распоряжение в детский дом не ходить, а действовать через связных, верных людей. Но ведь я посоветовал попробовать направить в детдом старую учительницу Смирнову…

— Я все объясню, товарищ комбриг. Но разрешите прежде угостить вас обедом…

— Ну что ж. Я проголодался. Не скрою.

А мне разрешите кое-что вам рассказать…

— Любопытно…

— Да оно не так уж любопытно, если б не некоторые странные обстоятельства…

— Рассказывайте.

Комбриг умылся и сел за стол.

Старушка-повариха поставила перед ним чугунок, из которого шел пар, подала деревянную ложку.

— Вкусно пахнет, — заметил комбриг и с аппетитом стал есть.

А Скоблев тем временем рассказал ему историю «тихого домика» — усадьбы Козело-Поклевских.

— Барская усадьба превратилась в детский дом — это для нас стало привычным, — подвел итог рассказу Скоблева комбриг. — Значит, удрал этот самый Отто?

— Удрал, и никто его не видел…

— А где жена его?

— Убежала — и след простыл.

— Ну и пусть. Нам это неинтересно. А сама госпожа Поклевская?

— Говорят, померла в Сибири.

— Так. Будем надеяться, что дух их не поселился в «тихом домике», как рассказывают о старых английских замках. Детям нашим угрожают не духи, а реальные враги!

— Вот то-то и оно, что уже месяц, как фашисты не появлялись в «тихом домике»!

— Да-а? — комбриг положил ложку и удивленно взглянул на Скоблева. — Так их не было там?

— Нет. Я верю донесениям. Враги, как нарочно, обходят его стороной. А если идут по дороге, у самого дома, то не останавливаются на марше.

— Странно!..

— Вот и мне тоже…

— Впрочем, они сейчас наступают. У них одни мысли в башке — на Москву! Прошагать до Урала! И что им действительно какой-то «тихий домик» у себя в тылу? Узнали, что там дети. И пусть, мол, подыхают с голоду… Благодарю вас за сведения. Теперь скажите, почему не ходила в детдом Смирнова?

— К Смирновой наведывались бандиты Бугайлы…

— Пытали?

— Нет. Просили помочь в составлении профашистских листовок. Она-де грамотная. Должна помочь новой власти, и о ней не забудут…

— И что же? — прищурился комбриг. — Отказалась?

— Да. Сослалась на больные глаза…

— Может быть, и напрасно…

— Вот и мы так подумали, — кивнул Скоблев. — Но старушка не может. Говорит, она не разведчик, а, прежде всего учительница. Пятьдесят лет уже учительствует здесь. И ее всякий знает. Ей привыкли верить. Ее привыкли слушать. Когда раскулачивали, она первая агитировала за колхозы. Она агитировала за Советскую власть. И ей верили. За ней шли. Вот и решила — не может она даже ради того, чтобы снабжать нас сведениями, работать на врага. Что бы могли подумать односельчане? Каждому не откроешься, не объяснишь…

— Разумеется, она учительница. И то, что она отказалась, Важнее для нашего общего дела — разгрома фашистов. Это вселит уверенность, покажет, что враг не найдет поддержки у честных людей…

Бандиты недовольны. При случае грозили расправиться. Я не нашел возможным поручать ей ваше задание…

— Да, конечно. Вы поступили правильно. За ней бандиты могли проникнуть в детский дом. И тогда уничтожили бы детей…

— А не пора ли этих бандитов…

Нет, не пора. Ниточки от Бугайлы тянутся к гестаповцу Коху. Вам известно, что это за птица?

— Да.

— У Коха не один такой Бугайла здесь… Естественно, Бугайла связан с другими агентами фашистской разведки, засланными на нашу территорию. Москва ждет от нас ценных сведений.

— Противно уж очень, что такая сволочь живет и мучает людей…

Комбриг прошелся по комнате и, полуобернувшись оказал:

— Придет черед, и до Бугайлы доберемся. И тогда ликвидацию его я доверю вам, товарищ Скоблев…

— Только бы черед пришел!

— Ну, может, годик придется потерпеть…

— Годик? — Скоблев вскинул голову.

Да. Приказано обосноваться здесь капитально… Наша работа имеет особое значение. Ни дня ни часу не давать врагу покоя!

— Так точно! Бить и в хвост и в гриву!

— Вот когда они почувствуют, что под ногами земля, что называется, горит, тогда начнутся провалы и на фронте…

Комбриг сел за стол против Скоблева.

— Получен приказ Москвы — считать спасение детского дома боевой задачей. Я уже говорил с бойцами об этом поручении: чекисты всегда были воспитателями, всегда боролись за спасение детей. Новая задача, поставленная перед нами, конечно, необычна… Что вам удалось выяснить о педагогах детдома?