Тихий герой

По обоюдному молчаливому согласию Снейп больше не устраивал мне отработок, если ему требовалась моя помощь. Я в ответ не отказывал ему в скупых просьбах явиться к нужному времени в зельеварню на двадцать-тридцать минут, чтобы финализировать очередное зелье. Для помощи в нарезке и варке ходовой номенклатуры у него хватало помощников и на старших курсах, хотя, нужно отдать ему должное, меня он тоже иногда обучал. Скупо, ёмко и с минимальными затратами личного времени. Его у него было очень мало, этого самого времени, а у меня — не намного больше желания посвящать зельеварению всю свою жизнь. Кроме того, это был стиль обучения профессора Снейпа: основное ученик роет сам, а мастер лишь коротко указывает на ключевые недочёты.

Кроме того, Снейп больше не «бурил» меня относительно источника моих знаний и способностей, а я в ответ старался не замечать, что некоторые финализируемые лечебные зелья не вполне соответствуют критерию «это для Мунго». Купирование хронических последствий перенесённой Драконьей оспы; лечение специфических видов женского бесплодия; или, допустим, вывод из организма давних и укоренившихся ритуальных проклятий — это всё равно были лечебные зелья, не вызывавшие у меня ничего, кроме восхищения своей сложностью. Ко всем им требовалось найти свой правильный подход и свою, точную словесную формулу.

Однажды, впрочем, я не смог смириться со странностью поставленной задачи. Снейп принёс на финализацию нечто, небрежно названное им как «Успокоительное», и я сразу заподозрил неладное. Аспекты никак не желали выстраиваться не то что в усмиряющее или расслабляющее — вообще хоть во что-то логичное. Такое впечатление, что в котелок щедро сыпанули убойной отравы, но одновременно с нею — кучу лечебных компонентов, позволяющих не загнуться от основной функции в первые же минуты.

Это что, какая-то магическая химиотерапия?

— Поттер, у вас по весне стало настолько плохо с воображением? — «подбодрил» изображающий скучающее нетерпение Снейп, отчего-то решивший понависать сегодня над душой.

Вам ещё интересно, почему я настолько терпелив к манерам младшей Уизли? А я просто привык иногда видеть беспокойство таких, как Снейп, за судьбу кого-то другого. Ну, общается так человек с другими человеками, что ж теперь поделать?

— Здесь какой-то кавардак с компонентами, профессор, — покачал я головой. — И больше всего мне непонятно, зачем вы вбухали сюда столько аконита новолунного сбора?

Помолчав и поскрипев зубами, зельевар раскололся. Оказалось, это — экспериментальное успокоительное… для оборотней. По задумке, смещающее медиану ликантропного цикла к человеческой половине. Экспериментальное, Карл!

Синие газоны смерти, ну о чём он думал, этот мужик! Как можно врать своему врачу, а? Не врите докторам, уважаемые, если жизнь дорога! Им ведь реально всё равно, как вы к этому пришли по жизни. Я же никогда не спрашивал зельевара, зачем ему специфичные комплексные противоядия от комбинаций вроде «веритасерум плюс диарея».

И на ком он, интересно, проверять свою бурду собирался, Менгеле недоделанный?

— Извините, профессор, — сказал я ему тогда, решительно отставляя котелок в сторону. — Мне нужны более основательные знания о ликантропии, нежели пара общих абзацев из ЗОТИ да один просмотренный по телевизору ужастик.

Поплевавшись ядом и побарабанив пальцами, Снейп выписал мне разрешение в Запретную секцию и выдал ссылку на нужное издание. Чтобы прочесть эту книгу, мне никакие секции не нужны — в Выручайке всё найдут по первому требованию — но мне было необходимо обоснование, откуда у меня настолько специфичные знания. С выданным разрешением я проследовал к мадам Пинс и попросил её лично вынести нужную книгу, после чего сел за специальный защищённый стол и прочитал всё необходимое на глазах у библиотекаря, без конспектирования.

Грэйнджер исходила кипятком, но я был неумолим. Нет там ничего особо ценного для неё. И не нужно ей знать, как иногда маги поступают с оборотнями и как оборотни в ответ поступают с магами. Ни к чему оно ей в её возрасте.

После этого мы с зельеваром приступили к неравной работе. Я на пальцах пояснял ему, чего хочу, а он подбирал новые компоненты и последовательность варки. Я возражал и возвращал его к своему замыслу, он орал, плевался и обидно обзывался, но приносил новые корешки и жабьи лапки мне на ревизию.

Ну не мог я произнести ни слово «аспекты», ни тем более — «вижу».

Наконец, однажды вечером мы замолчали, разглядывая вязкое сиренево-опалесцирующее варево, исходящее тонкой бледно-голубоватой дымкой.

«В разуме светлом оставайся, луной кровавой усыновлённый»

Не совсем то, что предполагал изначальный состав, но это в точности то, что мне пока что доступно по силам. И, в отличие от рецепта, принесённого Снейпом, оно работает.