Тихое баронство

Со временем добавятся более взрослые волшебники, и круг будет закрыт. Мое могущество и личная сила участников многократно возрастет. Верность подтвердят магические обеты. Взрослые станут учить молодежь. Башня даст приют и ману, а я обеспечу достаточные для прожития средства. Всем будет хорошо.

На первый взгляд это действительно так — всем будет хорошо, даже мне, но я взял время на обдумывание. Ковен — это семья, а стоит ли мне обзаводиться такой большой семьей? Главное, я не понимаю, к какой цели мы будем стремиться. Учить, учиться и еще раз учиться? Здорово! Но зачем в семье? А другого смысла я пока не вижу. На поиски наследства моих предков, Мхотепов, никого из посторонних я точно не возьму.

Усиление личного могущества? Я то, что уже имею, пока полностью не освоил, а другим желающим стать членом ковена в первую очередь свои собственные силы поднять захочется. Хотя вырастить из талантливых детей преданных соратников — идея хорошая. Боюсь, с реализацией можно сильно пролететь.

Словом, я обещал Марике хорошенько подумать и дать ответ. А она взялась добыть данные на детей.

Только женщины уехали, выяснилось, что приехал Налор, мой тесть. К тому же что-то привез на нескольких повозках. Зашел такой взъерошенный и сразу заявил:

— Я все знаю!

— Прекрасно! — обрадовался я. — Мне как раз нужно понять — в реакции Пейгеля-Маккрена при появлении пены с синеватым оттенком стоит ли увеличивать количество толченых костей летучей мыши?

Человек не понял юмора, да к тому же ему не до того было.

— Я знаю, что Микаэлу предложили убить ради ребенка! Сказали, барон этому воспротивился! Я ценю это, очень рад, что у меня такой зять, но и боюсь за дочь. Вдруг в другой раз никого спрашивать не будут?

— Такое невозможно! Все понимают, что я отомщу.

— Понимать-то может и понимают, но если что, мою девочку не вернешь. Я честно говорю, что боюсь.

— Не стоит.

— Акушерка ритуал провела, заявила, что ребенок родится волшебником, но слабеньким. Я ей за труды заплатил. Хорошо заплатил! Тогда она сказала, что с первым все в порядке, а вот второго ребенка от барона Микаэла наверняка не выносит.

— Точно?

— Так сказала акушерка, а она из волшебниц. Мы с женой весь вечер думали, что делать. И вот я здесь.

— Значит, что-то придумали?

— Мы всей семьей просим отпустить девочку.

— Это как?

— Малый обет в храме на год дается. Оно конечно, мы контракт не подписывали, но доченька свое дело исполнит, ребеночка родит. А потом пусть свободной будет. Мы ничего такого — малыша воспитывать препятствовать не будем. Он вместе с мамой жить будет, как по обычаю для конкубин положено. И того, дело молодое… любитесь с Микаэлой, коли по нраву. Но без детей.

— Мимика от меня уйти хочет?!

— Не хочет! Да видать придется.

— Да… Сказать, что я ошеломлен, ничего не сказать. Отложим разговор, мне надо прийти в себя и тоже хорошенько подумать.

— Мы надеемся, что вы своего сыночка признаете и в дворяне запишете. Я для внука в поместье господский дом строю.

— Обещал же. Признаю и запишу.

— Мы все премного благодарны. За рейсы в колонии беспокоиться не надо. Как оно было, так и останется. Я на сей день, на первое число месяца первоцвета, баланс свел. Раз из-за опалы в столицу приехать и в банк деньги положить нельзя, все под расчет сюда привез в малых бочонках. Кроме второго рейса, там не распродались еще. Бухгалтерию в папку положил. Итогом чуть меньше шестисот тысяч талеров, серебром и золотом. Надо бы приказать разгрузить.

На душе раздрай, в голове каша, однако раз деньги привезли, их нужно прибрать. Кликнул Генриха, тот позвал солдат, разгрузили повозки. Сто бочонков с серебром, в каждом по четыре тысячи талеров, остальное в пяти шкатулках по три тысячи дукатов и в одной поменьше остаток.

Бочонки, а особенно шкатулки, невелики, да увесисты. Один не перекидаешь, упаришься. Пришлось грузчиков с собой на нижний этаж везти. Не буду же я деньги при всех запечатывать в свитки, пусть лучше ходят сплетни о несметных сокровищах в моих подвалах.

Лауриных денег здесь совсем не осталось, но мои доходы от баронства за прошлый год пока лежат. Велел переложить привезенное в соседнюю камеру. Пока перенесли, пока я глиф Огненная Ловушка поставил, времени прошло прилично. Поднялся наверх, а тестя вместе с повозками и след простыл.

Да… Налор неплохой психолог — нагрузил меня работой, от которой нельзя увильнуть, а пока я занимался переноской денег, реакция на будущий разрыв с Микаэлой притупилась. Хитер мужик! Внешность недокормленного зайца, а хитрости хватит на стаю лисиц.

Шестьсот тысяч талеров… Многовато! Может, он и мой взнос на организацию колониального рейса тоже отдал? Надо будет посмотреть папку с расчетами.

И куда мне столько денег девать? Казна Лагоза запечатана в свитках и лежит в шкатулке под надежной защитой. Может, тоже запечатать? Нужная бумага еще осталась. Или оставить? Слишком много людей их видело. Пусть лежат.

Стою на мосту, думаю о жизни, о Мимике, о деньгах… Вдруг сзади Генрих подходит и уважительно интересуется:

— Ваша милость, мы же сейчас деньги перегружали, да?

— Они. Деньги.