Тиховодье

– Помнишь, как ты ревновала его к воспитателям, к учителям, к нянечкам, к продавщицам мороженного, сверстницам. Помнишь, как ты накинулась на девку на дне города? Длинноногую, в короткой юбке? Конечно, забыла! Ты очень хорошо научилась этому – забывать все то, что тебе не нравится! Вспомни, как огрызнулась – «Не ваше дело» и, схватив Макса за руку, потащила его, ничего не понимающего, чуть ли не бегом прочь от нее…

Мир раскачивается. Она опирается о стол, чтобы не упасть, и ее рука натыкается на обжигающе холодный предмет.

Скальпель.

Тонкое острое лезвие блестит в багряных отсветах. Зажав его в кулаке и выставив прямо перед собой, она дрожащим срывающимся голосом произносит:

– Или ты заткнешься, или я убью тебя…

– …Ты – больная дура чье либидо сублимировалось и излилось на ни в чем неповинного ребенка. Если подумать, это тебя надо было бы запирать здесь.

Предметы вокруг окончательно утрачивают четкость. Заорав, она кидается на человека. Запрыгнув на него и усевшись в позе наездницы, принимается наносить удар за ударом в ухмыляющееся лицо, превращая его в кровавое месиво, ломая кости и отдирая от них плоть.

Но вместо того, чтобы выть от боли человек хохочет.

Его ненатуральный ломаный смех превращает все происходящее в инфернальный карнавал и пародию. Багровая пена булькает и пузырится среди ошметков губ и остатков зубов. Но человек хохочет не останавливаясь, заходясь в кашле и давясь. Левый глаз вытекает, его остатки вываливаются на щеку.

Смех мужчины отрезвляет ее. Она отшвыривает скальпель и, скатившись на пол, медленно пятится к выходу.

Одним глазом человек продолжает следить за ней.

– Твое место в психушке, – неразборчиво произносит он.

С каждым слогом кровь толчками выплескивается из его рта.

– Не его. Твое.

Неужели это сделала она? Что с ней произошло. Разве могла она подумать раньше, что способна на подобный поступок.

Она отрешенно вытирает испачканную кровью ладонь правой руки о куртку полицейского, не замечая остающиеся разводы и отпечатки.

Продолжая пятиться, Катя выскальзывает в коридор и на мгновение замирает, не узнавая его.

Пейзажи малоизвестных городских художников и фотоколлажи на стенах сменили выцветшие порнографические фотографии, бесформенные разводы и кляксы.

На бетонном полу точно посередине протянулся кровавый след. Будто недавно по нему проволокли освежёванную свиную тушу.

Испугано озираясь, она проходит мимо кабинетов психолога и завуча младших классов, сворачивает в короткий коридор, выходящий к дверям в спортивный зал, и с возгласом удивления утыкается в серую бетонную стену, преграждающую путь назад.

– Что за черт? – не веря своим глазам, она ощупывает стену ладонью, в надежде, что это не больше, чем иллюзия.

Но стена оказывается холодной твердой и вполне материальной.

– Откуда ты взялась? Тебя же не было, – шепчет Катя.

Прислонившись к ней спиной, она тяжело оседает на пол и обхватывает голову руками.

Закрыть глаза и уснуть – все, что ей сейчас хочется. Но страх мешает поддаться этой слабости. Смех и крики привязанного к койке человека все еще звучат в ее голове. Она боится, что тот каким-то образом смог освободиться, встать, и сейчас шаркая, идет следом за ней. Принюхиваясь и крутя головой, как голубь или зомби из фильмов ужасов, подергиваясь, будто в конвульсиях. Оторванная щека, трепещет окровавленным флагом на реях тонущего корабля, превращая его в человека, который смеется. Только его улыбка совсем не похожа на улыбки голливудских звезд. Это гримаса смерти.

Можно ли заснуть во сне? Вдруг случится так, что, проснувшись в нем, ты проснешься по-настоящему. Не в этом кошмаре, а дома, на кухне со стаканом кофе в руке, и Максим будет за стенкой все также смотреть Скуби-Ду.

Она закрывает глаза. Ее голова обессиленно опускается на грудь, но уже в следующий миг она вновь поднимает ее и оглядывается. Нет, ничего не изменилось. Она не проснулась, а все также сидит, прижавшись спиной к стене, которой раньше никогда не было, в школе, которая превратилась в свое потустороннее отражение.

Хотя нет. Изменилось.

У ее ног лежит вырванный из тетради листок в клетку. Раньше его не было. Она не могла не заметить его. Это просто невозможно. А значит, он появился перед ней за ту пару секунд, что ее глаза были закрыты.

Катя оглядывается. Никого. Коридор тих и пустынен.

Подняв листок и расправив мятые края, она рассматривает сделанный нам нем рисунок – две человеческие фигурки, большая и маленькая, с круглыми головами и палками-ногами, идущие по исчезающей в дали дороге. Над ними светит солнце, проплывает облако. На обратной стороне, есть что-то еще.

Катя переворачивает его и замечает надпись, выполненную теми же синими гелиевыми чернилами, что и рисунок.

«Спаси меня».

Пляшущие буквы. Почерк первоклассника. Это писал Максим, она уверена в этом. И эта уверенность пугает даже ее саму – настолько она иррациональна и маниакальна.

– Конечно, – произносит она, решительно вставая. – Я спасу тебя, мышь.