Тим

— Он здесь, любимая. Не беспокойся о Тиме и вообще не расстраивайся. «Скорая» уже едет, сейчас мы отвезем тебя в госпиталь. Как ты себя чувствуешь?

— Словно… меня бульдозером переехало… О боже, Рон… такая дикая боль… Я обмочилась… Кресло промокло насквозь…

— Да плевать на чертово кресло, Эс, оно высохнет. В компании добрых друзей и описаться не стыдно. — Рон попытался улыбнуться, но лицо его исказилось. Несмотря на все усилия сохранять самообладание, он расплакался. — Эс, любимая, ты только не умирай! Господи, что я буду делать без тебя? Держись, Эс, держись, пока мы не доставим тебя в госпиталь!

— Я выкарабкаюсь… Не могу… оставить Тима одного… Не могу… оставить Тима… одного…

Через пять минут после звонка Рона доктору Перкинсу к дому подъехала «скорая». Рон проводил фельдшеров к задней двери, поскольку к передней вели двадцать ступенек, а там не было ни одной. На «скорой» работали крупные, спокойно-жизнерадостные мужчины, хорошо подготовленные специалисты в области оказания неотложной помощи, и Рон, не хуже любого жителя сиднейских предместий знающий их квалификацию, не поставил под сомнение решение доктора Перкинса подъехать прямо в госпиталь. Фельдшеры быстро оценили состояние Эс и уложили ее на носилки. Рон и Тим вышли из задней двери вслед за мужчинами в темно-синей форме, чувствуя себя бесполезными и ненужными.

Рон посадил сына впереди, рядом с одним из медиков, а сам поехал сзади с другим. Похоже, они сразу поняли, что Тим умственно отсталый, ибо мужчина за рулем, усаживая Тима рядом с собой, произнес несколько ободряющих слов, которые подействовали на него благотворнее, чем любые слова, какие мог придумать Рон.

Они не стали включать сирену. Фельдшер, сидевший с Роном сзади, засунул в рот Эс пластиковую дыхательную трубку и отвернул вентиль кислородного баллона, а потом устроился поудобнее рядом с носилками и пощупал у нее пульс.

— Почему вы не включаете сирену? — спросил Рон, дико озираясь вокруг, испуганный видом дыхательной трубки и аппаратуры.

Мужчина посмотрел на него спокойным твердым взглядом.

— Успокойтесь, приятель, — невозмутимо промолвил он, похлопав Рона по спине. — Мы часто включаем сирену, когда едем по вызову, но крайне редко, когда везем пациентов. Сирена их пугает и приносит больше вреда, чем пользы, знаете ли. С вашей женой все в порядке, а в это время суток мы и без сирены доберемся до госпиталя в два счета. Здесь всего пара миль.

Санитарная машина, ловко лавируя в слабом транспортном потоке, подкатила к ярко освещенному отделению неотложной помощи госпиталя Принца Уэльского через пять минут после отбытия с Серф-стрит. Когда большой обтекаемый автомобиль затормозил, Эс открыла глаза и закашлялась, выплевывая дыхательную трубку. Фельдшер быстро проверил состояние больной и решил оставить все как есть до следующего приступа удушья. Может, она хотела сказать что-то важное, и иногда лучше предоставить пациенту известную свободу действий, чтобы не расстраивать без лишней необходимости.

— Рон…

— Я здесь, любимая. Ты уже в госпитале, скоро тебя приведут в норму.

— Не знаю… Рон…

— Да, любимая? — Слезы снова потекли по его щекам.

— Тим… О чем мы… всегда беспокоились… Что будет… с Тимом… когда… меня… не станет?.. Рон…

— Я здесь, дорогая.

— Позаботься о… Тиме… Сделай для него… что следует… Бедный Тим… Бедный… Тим…

Это были ее последние слова. Пока Рон с Тимом бесцельно топтались у входа в отделение неотложной помощи, санитары быстро укатили носилки прочь. Отец и сын Мелвиллы пронаблюдали, как белые дверные створки, походив взад-вперед, остановились, после чего обоих мужчин настойчиво, но вежливо направили в комнату ожидания. Вскоре кто-то принес им чаю со сладким печеньем, с любезной улыбкой отказавшись сообщить какие-либо новости.

Дони с мужем прибыли получасом позже. Дони находилась на большом сроке беременности, и муж явно за нее беспокоился. Она вразвалку подошла к отцу и села на скамью между ним и Тимом, заливаясь слезами.

— Ну-ну, голубушка, не плачь, — утешающе сказал Рон. — С нашей старушкой все будет в порядке, мы благополучно доставили ее сюда. Они ее увезли куда-то, и, как только появятся новости, нам сразу же сообщат. Тебе надо успокоиться и перестать плакать. Подумай о ребенке, любимая, тебе нельзя волноваться на таком сроке.

— Что случилось? — спросил Мик, зажигая сигарету и стараясь не смотреть на Тима.

— Не знаю. Когда мы с Тимом пришли домой, она лежала без сознания в кресле в гостиной. Не знаю, сколько времени она так пролежала. Господи, ну почему я не пошел домой сразу после работы, зачем потащился в «Сисайд»? Мог бы хоть раз пойти прямиком домой!

Дони высморкалась.