Тим

Внезапно Мэри словно окатило ледяной волной: холодок ужаса пробежал по спине, и она открыла глаза, вздрогнув от страха. В нескольких шагах от них стоял Тим, пристально на них глядя, и впервые за много месяцев дружбы Мэри увидела его в гневе. Он трясся от ярости, глаза потемнели до сапфирового цвета, по телу раз за разом пробегали судороги. Страшно испуганная, Мэри опустила руки и отступила от Рона так резко, что он покачнулся и схватился за столбик веранды, чтобы удержать равновесие. Обернувшись, он увидел Тима; несколько мгновений они пристально смотрели друга на друга, а потом Тим круто развернулся и бросился по дорожке к берегу.

— Что это с ним? — в ужасе прошептал Рон. Он двинулся было за сыном, но Мэри удержала его, схватив за руку.

— Нет, не надо!

— Но я должен выяснить, что с ним, Мэри! Что он вытворяет? Почему ты вздрогнула и так испугалась при виде его? Пусти меня!

— Нет, Рон, пожалуйста! Позволь мне пойти к нему, а ты останься здесь, пожалуйста! О, Рон, не задавай никаких вопросов, просто дай мне самой поговорить с ним!

Неохотно уступив, он отошел от края веранды.

— Хорошо, дорогая. Ты умеешь с ним обращаться, и, возможно, сейчас он больше нуждается в женской чуткости, чем в мужской строгости. Будь мама жива, я бы послал к нему ее — так почему бы тебе не пойти?

Торопливо спустившись к берегу, Мэри не обнаружила там Тима. Она остановилась у кромки пляжа и, прикрыв глаза ладонью от солнца, огляделась по сторонам, но никого не увидела. Она углубилась в лес, направляясь к маленькой полянке, где Тим в последнее время часто уединялся. Он оказался там. С облегченным вздохом она привалилась плечом к стволу дерева, молча наблюдая за ним. Его глубоко несчастный, горестный вид ошеломил Мэри, точно удар громадного молота. Каждая удлиненная, до боли красивая линия тела свидетельствовала о безмолвном страдании, напряженный чистый профиль выражал бесконечную муку. Остаться безучастной к такому горю Мэри не могла, но она приблизилась совершенно бесшумно, и он не замечал ее присутствия, пока она не дотронулась до его плеча. Он отпрянул так резко, словно ее пальцы обжигали, и она бессильно уронила руку.

— Тим, в чем дело? Что я сделала не так?

— Ничего, ничего.

— Не скрывай от меня, Тим! Что такое я сделала?

— Ничего! — почти выкрикнул он.

— Но ведь я в чем-то провинилась перед тобой! О, Тим, я уже несколько месяцев чувствую, что каким-то образом обидела тебя, но я не понимаю, что я сделала не так! Скажи мне, скажи!

— Уходи!

— Нет, я не уйду! Я не уйду, пока ты не объяснишь, в чем дело! Мы с твоим папой с ума сходим от тревоги за тебя, а сейчас на веранде ты смотрел на нас с настоящей ненавистью. С ненавистью, Тим! — Она подошла к нему вплотную и схватила за плечи, впившись пальцами в кожу.

— Не трогай меня! — Он вырвался и повернулся к ней спиной.

— Но почему, Тим? Что такое я сделала, что мне нельзя дотрагиваться до тебя?

— Ничего.

— Я тебе не верю! Тим, я никогда не думала, что ты станешь лгать мне, но ты лжешь сейчас! Пожалуйста, скажи мне, в чем дело, прошу тебя!

— Я не могу! — в отчаянии прошептал он.

— Нет, можешь, конечно же, можешь! Ты всегда все рассказывал мне! О, Тим, не отворачивайся от меня, не отталкивай меня! Ты разрываешь мне сердце, я места себе не нахожу от тревоги и страха за тебя, я просто ума не приложу, что делать! — Она расплакалась, вытирая слезы ладонью.

— Я не могу, не могу! Я не знаю! Я столько всего чувствую, но не могу разобраться в своих чувствах, я не знаю, что они значат! — Он резко повернулся к ней, раздраженный и взбешенный, и Мэри попятилась: на нее яростно смотрел совершенно незнакомый человек, в котором не осталось ничего родного и близкого. — Я знаю только, что я больше тебе не нравлюсь, вот и все! Теперь тебе нравится папа, а я не нравлюсь, и я знал, что так будет. Я знал, что так будет! Как я могу нравиться тебе больше папы, если он нормальный, а я слабоумный? Мне он тоже нравится больше, чем я сам.

Мэри протянула к нему руки.

— О, Тим! О, Тим! Как ты мог такое подумать? Это неправда! Ты мне нравишься так же сильно, как всегда, ты мне ни на секунду не переставал нравиться! Ну разве ты мог мне разонравиться?

— Разонравился, когда ты познакомилась с папой.

— Нет, нет! Ты ошибаешься, Тим! Пожалуйста, поверь мне, ты ошибаешься! Мне нравится твой папа, но ты мне нравишься гораздо больше! Если хочешь знать, твой папа нравится мне в первую очередь потому, что он твой папа: он произвел тебя на свет. — Мэри пыталась говорить спокойным голосом, надеясь тем самым успокоить Тима.