Читаем Тим Бёртон: Интервью: Беседы с Марком Солсбери полностью

Среди вновь прибывших на территорию Бёртона оказались Стив Бушеми, сыгравший «поэта» Нортера Уинслоу, которого Эдвард встречает в начале фильма в городке Спектр, а позднее, сам того не желая, помогает тому ограбить банк, и Мэтью Макгрори, человек ростом в семь футов восемь дюймов[133], сыгравший великана Карла. Этот гигант терроризирует Эштон, родной город Эдварда, а потом путешествует вместе с ним. Макгрори умер в августе 2005 года в возрасте тридцати двух лет.

Мэтью зарегистрирован в Книге рекордов Гиннесса: у него самые большие ноги в мире. Ему можно посочувствовать: что бы он ни делал, люди на него смотрят. Все мы порой чувствуем себя неловко, но этот парень, по-видимому, испытывает подобные ощущения раз в сто сильнее, чем мы. Он очень способный, и мне нравится, что он относится ко всему с большой серьезностью.

А Стив и вовсе замечательный актер, стоит на него взглянуть — и ощущаешь какое-то волнение. Он похож на непутевого брата Барни Файфа[134].

По своей тональности «Крупная рыба» резко отличается от предыдущих фильмов Бёртона: это, без сомнения, его самый романтический и сентиментальный на сегодняшний день фильм, но лишенный приторности и слащавости.

Мне всегда нравилось выражать свои эмоции, но без чрезмерной слезливости. Стараюсь следить, чтобы лажометр не зашкаливал, а сентиментальность не перехлестывала через край — иначе получится эпизод из «Дней нашей жизни»[135]. Вот почему мне хотелось, чтобы в фильме присутствовал юмор, и вообще, чтобы в нем много всякого было намешано. И состав исполнителей подобрался соответствующий: мне нравится, когда они умеют одновременно быть и смешными, и трагичными, и достоверными — выражать самые сокровенные чувства. Это совсем не легко, особенно когда одну роль играют два актера, и требует большой изобретательности. Считаю, мне очень повезло: я нашел полное понимание у людей, с которыми работал.

Романтическая сторона рассказанной в фильме истории мне также нравится. Хотя она об отце и сыне, но в ней показано, что у главного героя есть и своя жизнь, свои отношения с женщинами. Это не слишком усложняет сюжет, но этот слой картины мне тоже очень дорог. В детстве, особенно раннем, тебе не приходит в голову, что у родителей может быть собственная жизнь, но это так. Вот почему мне по душе романтическая простота этой сюжетной линии.

Что до отражения моего нынешнего психологического благополучия, то очень сомневаюсь. Не думаю, что люди искусства подолгу испытывают чувство удовлетворения, — может быть, оно порой и посещает их, но быстро проходит. Им присуще скорее некое смутное желание, страстное стремление к идеалу, романтическая фантазия, тоска по недостижимому, — все это несколько отличается от реально ощущаемого счастья. Надеюсь, вы меня понимаете. Речь идет о вашем желании открыто, ясно и просто, но в то же время с достоинством выражать свои чувства.

«Крупная рыба», помимо всего прочего, привлекла Бёртона многообразием составляющих ее элементов и временных периодов.

Каждый день возникало ощущение, что снимается новая картина, словно перед тобой блюда с яствами и надо все попробовать. Я не испытывал ничего подобного со времен «Большого приключения Пи-Ви», где множество разных жанров объединены в рамках одного фильма. При этом казалось, что шесть месяцев работы уместились в один день. «Ну, что ж, сегодня мы снимаем гангстерский фильм». — «Сегодня? Но у нас по плану волки». — «А теперь мы отправляемся в Корею». Замечательное было время.

Покончив сначала со множеством реалистических сцен, мы обратились к фантастической стороне сюжета и здесь немного расслабились, сняв психологическую нагрузку. Все очень веселились после тяжести, эмоциональной бедности и какой-то герметичной закрытости предыдущего этапа съемок — было здорово распахнуть душу. Ни минуты скуки, и хотя было жутко странно находиться на юге Штатов, я получил большое удовольствие. Когда слишком хорошо знаешь, каково это — сидеть сиднем и воображать, что делаешь фильм, огромное удовольствие — работать так быстро. Это приносит радость и дает заряд энергии, который не ощутишь, если актер тратит в лучшем случае полтора часа на то, чтобы надеть резиновый костюм.

Перейти на страницу:

Все книги серии Арт-хаус

Квентин Тарантино: Интервью / Сост. Дж. Пири
Квентин Тарантино: Интервью / Сост. Дж. Пири

Он ворвался в кинематограф 90-х годов неожиданно, словно вынырнув из-под прилавка видеопроката, и первыми же киноработами сумел переписать стандартную формулу голливудского успеха. Он — эмблема поколения режиссеров, не снимающих, а скорее стреляющих при помощи кинокамер, которые призваны заменить пистолеты. Иронически пересмотрев мифологию криминального жанра, он оригинально соединил в своих фильмах традиции независимого и мейнстримового кино. Он ввел моду на крутой, отвязный, брутальный стиль самовыражения, который стремительно и неизбежно перекочевал с экрана в реальную жизнь. Он обзавелся последователями, подражателями, фанатами и биографами, домом на Голливудских холмах и заслуженной репутацией культовой фигуры современности, находящейся на острие стилистических дискуссий и моральных споров. Он — Квентин Тарантино. Книгой его интервью — таких же парадоксальных, провокационных, эпатажных, как его фильмы, — издательство «Азбука-классика» открывает серию «Арт-хаус», посвященную культовым персонам современного искусства.

Джералд Пири

Кино
Интервью с Педро Альмодоваром
Интервью с Педро Альмодоваром

Педро Альмодовар — самый знаменитый из испанских кинорежиссеров современности, культовая фигура, лауреат «Оскара» и каннской «Золотой ветви». Он из тех редких постановщиков, кто, обновляя кинематографический язык, пользуется широкой зрительской любовью, свидетельством чему такие хиты, как «Женщины на грани нервного срыва», «Цветок моей тайны», «Живая плоть», «Все о моей матери», «Дурное воспитание», «Возвращение» и др. Смешивая все мыслимые жанры и полупародийный китч, Альмодовар густо приправляет свое фирменное варево беззастенчивым мелодраматизмом. Он признанный мастер женских образов: страдания своих героинь он разделяет, их хитростями восхищается, окружающие их предметы возводит в фетиш.Эта книга не просто сборник интервью, а цикл бесед, которые Альмодовар на протяжении нескольких лет вел с видным французским кинокритиком Фредериком Строссом.

Фредерик Стросс

Кино

Похожие книги

Знак F: Фантомас в книгах и на экране
Знак F: Фантомас в книгах и на экране

Самая громкая серия бульварных детективных романов в истории французской литературы. Самый популярный западный фильм, выходивший в советский кинопрокат. Их главный герой — неуловимый преступник, столетие назад сковавший страхом Париж. Между двумя мировыми войнами вместе с сюрреалистами он сделал неразличимой грань между вымыслом и реальностью. В шестидесятые годы цикл блестящих кинокомедий превратил его в икону массовой культуры.У вас в руках первое русскоязычное и одно из самых полных в мире исследований литературного и кинематографического образа Фантомаса. Эта работа продолжает проект издательства «НЛО» и журналиста Андрея Шарого «Кумиры нашего детства», начатый книгой о Джеймсе Бонде «Знак 007: На секретной службе Ее Величества».

Андрей Васильевич Шарый

Публицистика / Кино / Документальное
Кинематограф по Хичкоку
Кинематограф по Хичкоку

Обстоятельства рождения этой книги подробно изложены автором во Введении. Она была впервые опубликована в 1966 году в издательстве Laffont под названием Le cinema selon Hitchcock ("Кинематограф по Хичкоку") на французском языке, и в 1967-м на английском в издательстве Simon & Schuster под названием Hitchcock by Francois Truffaut ("Хичкок Франсуа Трюффо"). Книга явилась результатом 52-часовой беседы Франсуа Трюффо и Альфреда Хичкока в присутствии переводчицы Хелен Скотт, состоявшейся в 1962 году. После смерти Хичкока (24 апреля 1980 года) Трюффо вернулся к этой книге и дописал в ней заключительную 16-ю главу, а также снабдил новую редакцию, получившую название "Хичкок/Трюффо", аннотациями к каждому из фильмов Хичкока. Настоящий перевод выполнен по французскому и английскому вариантам книги, а также включает в себя все авторские дополнения. Анализ "кинематографа по Хичкоку" далеко вышел за рамки индивидуальной творческой судьбы. Почти на протяжении всей своей активной кинокарьеры Хичкок сохранял репутацию коммерческого режиссера. Благодаря критикам французской "новой волны", увидевшим в его творчестве образец "авторства", он занял свое подлинное место в истории кино. Книга Франсуа Трюффо, в которой исследуются метафизическая и психологическая основа кинематографа Хичкока, режиссерское новаторство и умение вовлечь в свою игру зрителя, а также реабилитируется сам феномен "низких жанров", до сих пор остается одной из лучших книг о кино.  

Михаил Ямпольский , Нина Александровна Цыркун , Франсуа Трюффо

Биографии и Мемуары / Кино / Проза / Прочее / Современная проза