Тимирязев: путь биолога

– Когда-то, где-то на землю упал луч солнца, но он упал не на бесплодную почву, он упал на зеленую былинку пшеничного ростка, или, лучше сказать, на хлорофилловое зерно. Ударяясь об него, он потух, перестал быть светом, но не исчез. Он только затратился на внутреннюю работу, он рассек, разорвал связь между частицами углерода и кислорода, соединенными в углекислоте. Освобожденный углерод, соединяясь с водой, образовал крахмал. Этот крахмал, превратившись в растворимый сахар, после долгих странствий по растению отложился, наконец, в зерне в виде крахмала же или в виде клейковины. В той или другой форме он вошел в состав хлеба, который послужил нам пищей. Он преобразился в наши мускулы, в наши нервы. И вот теперь атомы углерода стремятся в наших организмах вновь соединиться с кислородом, который кровь разносит во все поры нашего тела. При этом луч солнца, таившийся в них в виде химического напряжения, вновь принимает форму явной силы. Этот луч солнца согревает нас. Он приводит нас в движение. Быть может, в эту минуту он играет в нашем мозгу…

Поэт-мечтатель, с грустью взирающий на прозаический труд ученого, с удовольствием услышит от него, что он сам, поэт, такое же эфирное существо, сотканное из воздуха и света, как и бесплотные создания его фантазии. Человек спесивый, гордящийся сознанием знатности своего рода и не без презрения относящийся к скромной доле деятелей науки, получит, конечно, некоторое уважение к этой науке, услыхав, что благодаря ей «он вправе, наравне с самим китайским императором, величать себя сыном солнца.

Тем временем на родине, в России, все чаще вспоминали молодого ученого, почти юношу, с воодушевлением говорившего на съезде естествоиспытателей и врачей о фотосинтезе, об изумительных приборах, дающих возможность поближе подойти к одному из важнейших явлений в живой природе.

В Москве Павел Антонович Ильенков предложил кандидатуру Тимирязева на должность преподавателя по кафедре ботаники в Петровскую академию. Соответствующее официальное уведомление было послано Клименту Аркадьевичу за границу.

23 ноября 1869 г. П. А. Ильенков писал:

«Климент Аркадьевич!

Вчера в заседании Совета вы избраны в нашу академию в преподаватели ботаники. Вместе с Вами был предложен некоторыми членами нашего Совета бывший профессор Московского университета Рачинский; его кандидатура, конечно, не могла быть не принята, и Совет в заседании 1 ноября постановил в следующем собрании баллотировать и Рачинского и Вас. Но Рачинский, узнав от меня, что одновременно с ним положено баллотировать и Вас, взял свою кандидатуру назад, и мы баллотировали вчера только Вас, и выбрали большинством 14 голосов против двух. Теперь мы сделаем представление нашему министру, чтобы он вступил в переписку с Министерством народного просвещения об уступке Вас нашей Академии. Когда я узнаю относительно этого что-либо существенное, тотчас Вас уведомлю. Я думаю так же, что можно будет уладить, чтобы Вы остались за границей до сентября, но никак не далее; я об этом считал еще преждевременным поднимать теперь речь в Совете, но когда Вы будете упрочены, то я постараюсь об этом Вас известить.

Итак, изъявляя Вам мою искреннюю радость, что наша академия будет иметь Вас в числе своих членов, остаюсь искреннейше преданный Вам

Ильенков»

Тимирязев принял предложение академии, и 22 ноября 1869 года состоялось его заочное избрание на преподавательскую должность. Это не прерывало заграничной командировки, срок которой истекал лишь в будущем, 1870 году.

Совершенствуясь в науках, Климент Аркадьевич из Гейдельберга на поезде переехал в Париж. В описываемое время столица Франции была крупнейшим центром химической науки. Здесь работали известные всему миру ученые химики Сен-Клер Девиль[43], Бертло[44], Буссенго[45].

Нельзя не вспомнить, что за границей Тимирязев познакомился с рядом своих замечательных соотечественников. В столь милом его сердцу Гейдельберге он постоянно встречался с общительной, веселой Софьей Васильевной Ковалевской – восходящей звездой на математическом небосклоне, с ее мужем палеонтологом Владимиром Онуфриевичем Ковалевским, чьи знаменитые исследования ископаемых животных шаг за шагом подкрепляли эволюционную теорию. Ч. Дарвин отлично знал и высоко ценил научные труды Ковалевского.

Можно предполагать, что встретился он и с В. Ф. Лугининым[46], крупным термохимиком, замечательным нашим соотечественником, учеником и другом Бертло, другом Герцена, общественным деятелем, не раз изгонявшимся из царской России. Лугинина вывел Н. Г. Чернышевский в романе «Пролог» под именем Нивельзина.

А. Г. Столетов, с которым Тимирязев был дружен всю жизнь

Тимирязев в год избрания профессором Московского университета в 1877 году

В Париже круг знакомств Тимирязева с выдающимися русскими людьми, вынужденными жить вдали от своей родины, должен был увеличиться. Климент Аркадьевич надеялся на встречу с Александром Ивановичем Герценом. Эта мечта должна была вот-вот осуществиться.