Тимирязев: путь биолога

Ковалевские при отъезде Тимирязева из Гейдельберга дали ему рекомендательное письмо к Григорию Николаевичу Вырубову – близкому другу Герцена. По словам Климента Аркадьевича, это была одна из оригинальнейших фигур той эпохи. Аристократ, природный московский барин, кандидат на самые высокие ступени чиновничьей лестницы, Вырубов порвал связи со своим обществом. Он покинул Россию и значительную часть жизни провел за границей, преподавая в Коллеж де Франс (заведовал там кафедрой) и близко общаясь с Герценом, Бакуниным и Лавровым – русскими революционными эмигрантами.

На другое же утро по приезде в Париж Климент Аркадьевич был у Вырубова. Жил Вырубов на необычной улице, какие редко встречались даже в европейских столицах, – с воротами на обоих концах, которые запирались на ночь.

Тимирязев вручил ему письмо Ковалевских. Первые слова приветствий, расспросы о путешествии… Вырубов обещал молодому человеку свою помощь в большом и таком разноплеменном Париже.

Сидя поздно вечером в отведенной ему комнате отеля, Климент Аркадьевич размышлял: теперь он знаком со всеми уважаемым человеком, который поможет ему завязать связи с французскими учеными. Он еще раз проглядел свежие газеты. Они оповестили парижан о приезде Герцена. И снова появилась надежда благодаря знакомству с Вырубовым встретиться с великим человеком.

Однако Тимирязеву так и не пришлось встретиться с Александром Ивановичем Герценом. Газеты принесли ошеломляющую весть о неожиданной смерти мыслителя. Это было печальным событием для всего Парижа. Не только все газеты были наполнены сочувственными статьями, но даже окна книжных магазинов и писчебумажных лавок покрылись портретами с надписью: «Hertzen le grand refugie russe» (Герцен – великий русский изгнанник), нередко в сопровождении портретов его ближайших друзей: Мадзини[47] и Гарибальди.

Климент Аркадьевич оставил воспоминания об этих скорбных днях: «Помню пасмурное зимнее утро: перед воротами Hotel du Pavilion de Rohan терпеливо топчется под зонтиками, почти загораживая всю улицу Риволи, международная толпа, в которой русские составляли только незначительное меньшинство. Проникнуть всем в помещение, где жил покойный, не могло быть и речи. Вскоре под воротами высоко над толпой показался гроб, все головы обнажились. Его вынесли на улицу, поставили на дроги, и кортеж под мелким дождем двинулся к далекому Пер-Лашез. Похороны были гражданские (в те времена еще редкость), но сомневались, будут ли разрешены речи. Во главе шествия вместе с родственниками шел Вырубов».

В Париже, стоявшем накануне 1871 года, на пороге Коммуны, чтили память смелого революционера-мыслителя, а в Москве за простое упоминание имени Герцена по поводу его смерти закрывались газеты и профессора лишались кафедр. Профессор Митрофан Павлович Щепкин и управляющий фермой Петровской академии Неручев в издаваемой ими газете «Русская летопись» напечатали краткий некролог о Герцене. Министр государственных имуществ прочел некролог и сказал:

– Подобное заявление оскорбительно и непростительно для людей, искренне любящих отечество. Щепкин и Неручев были изгнаны из академии.

В Париже Климент Аркадьевич не только совершенствовался в науках – здесь он нашел среди ученых людей, которые личным примером учили его революционному патриотизму, служению народу. Этими учителями были Буссенго и Бертло, в лабораториях которых работал молодой русский ботаник-дарвинист.

В молодости Буссенго состоял в войсках Боливара – освободителя Южной Америки от испанского ига. Шесть лет жизни и борьбы в Америке обогатили знаниями молодого ученого. Его исследования в области органической химии стали известны всему миру, и кресло академика было признанием талантов Буссенго. Революция 1848 года привела Буссенго в народное собрание и в государственный совет Франции.

Переворот, совершенный Наполеоном III, изменил жизнь Буссенго. Злобный и мстительный правитель страны отстранил ученого со всех должностей. Он хотел удалить Буссенго с последней, оставшейся у него службы в Консерватории искусств и ремесел, но все профессора этого учебного и исследовательского учреждения единодушно заявили, что в случае ухода Буссенго из консерватории они разделят участь своего знаменитого товарища. Кафедра осталась за Буссенго.

К этому талантливому ученому и патриоту «командировал» себя Тимирязев.

Климент Аркадьевич без всяких рекомендательных писем явился к Буссенго. Ученый жил в одном из самых оригинальных уголков старого Парижа, на Королевской площади, полной воспоминаний о Викторе Гюго и героях его романов.

Грузный и высокий человек с седыми волосами встретил Климента Аркадьевича. Представившись на хорошем французском, Тимирязев сразу же изложил причину посещения:

– Прошу, уважаемый профессор, разрешения работать в вашей лаборатории.

Буссенго был приветлив, но его ответ был неожиданно отрицательным: