Тимур и его небо

Учился он в академии с полной отдачей, при первой возможности уезжал в аэроклубы на полеты, работал с прекрасным специалистом с «Вымпела» Людмилой Тимошенко над комбинезонами для летчиков и решал еще очень много различных вопросов – для сна времени совсем не оставалось, а ночная работа просто забирала последнее здоровье. И тогда я настояла на том, чтобы он ушел из охранников. Тимур поначалу сопротивлялся, но потом сам понял, что такой ритм жизни ему долго не выдержать. Слава Богу, что он избавился от этого изнурительного (и к тому же опасного) труда.

Много сил отнимала работа над документальным фильмом. Тимуру принадлежала не только идея его создания; он работал над сценарием, просматривал отснятый материал и фактически озвучил его. Тимуру пришлось согласовывать все финансовые, юридические и технические вопросы с киностудией, командованием, обеспечивать перелеты и условия работы съемочной группы в Крыму и на Севере. Кинопленку для картины доставал Мечислав Савицкий в Мурманске. Потом Тимур признался: «Не стоил этот фильм ни таких нервных затрат, ни времени. Жаль, что я поздно нашел грамотных людей, которые сделали бы эту картину профессионально и без моей помощи».

«Форсаж» Тимур так и не увидел, да и отношения с режиссером были окончательно испорчены.

Столкнулся в Москве Тимур и с непорядочностью, и с нечистоплотностью, разочаровался во многих людях, которым раньше доверял.

На похоронах командующий сказал мне, что осталась большая сумма денег, которые Тимур собирал на 85-летие Морской авиации, и командование решило передать их семье. Но я помнила слова Тимура: «В штабе такая нищета! На подарки ветеранам мы скидываемся со своей скудной зарплаты – пусть у нас будет хоть какой-то запас», – и ответила командующему: «Тимур оставил эти деньги для штаба, я ничего не возьму». Но нашелся человек, не военный, который присвоил их, фактически воспользовавшись гибелью Тимура.

* * *

Было и такое. Как-то в воскресенье звонит Тимуру бывший однокашник и просит ему помочь: он, приехав в столицу, сломал ногу, сидит в гостинице «Измайловская» без всяких средств к существованию. Тимур из-за болей в спине надеялся отлежаться в выходной, но пересилил себя, встал, собрал почти все деньги, какие были в доме, – надо было выручать товарища из беды – и перед уходом сказал мне: «Очень странный у него был голос, возможно, его кто-то не выпускает из номера. Если через полтора часа я не позвоню домой из гостиницы, вызывай милицию».

Я с нетерпением и страхом ждала звонка; когда Тимур позвонил, его голос звучал удрученно: «Все нормально, не волнуйся, дома обо всем расскажу».

Оказалось, что товарищ его был цел и здоров, а вызвал Тимура потому, что «давно не видел, соскучился», – но деньги взял. Потом Тимур узнал, что то же самое тот проделал со всеми своими знакомыми в Москве.

* * *

Таких разочарований, к счастью, у Тимура было немного – в основном рядом с ним были настоящие, преданные друзья. Он сам говорил об этом: «Мне повезло в жизни. У меня всегда были люди, у которых было чему учиться и на которых мне хотелось быть похожим. Когда я сам стал командиром, за мной всегда тянулась молодежь, и я знал, что они пойдут за мной куда угодно – на войну, на смерть – куда угодно! Ну а друзей не должно быть много. Я считаю себя в этом плане счастливым человеком, потому что видел много хороших людей, и настоящие друзья у меня были и есть. Часто я их терял, к сожалению».

В 2000 году Тимуру попалась в руки старая фотокарточка, на которой он стоит со своими самыми близкими друзьями – Женей Белуновым и Лешей Власовым. Он долго смотрел на нее и как-то печально сказал: «Я последний остался».

* * *

Весной 2001 года Тимур летал в Комсомольск-на-Амуре для демонстрационного полета перед китайскими представителями на новой версии модернизированного Су-30. Этому показу предшествовала колоссальная подготовка, потому что от него зависели серьезные контракты. Работал он в Жуковском вместе с летчиками-испытателями, Героями России Александром Гарнаевым и Анатолием Квочуром. Вернувшись с Дальнего Востока, Тимур сказал: «Знаешь, а ведь мне Квочур жизнь спас! Он предупредил меня об одном нюансе, который хоть и маловероятно, но все-таки может возникнуть в полете, и объяснил, как надо действовать в такой ситуации. Именно это и произошло, когда я был в воздухе. Если бы я не знал об этом, неизвестно, чем бы все закончилось…»

* * *

В последние месяцы Тимур часто приходил домой расстроенный, ничего не рассказывал, но по отдельным фразам я понимала, что он переживает из-за того, в каком состоянии находится корабельная авиация. Бороться в одиночку было очень трудно, словно непробиваемая стена стояла перед ним.