Тимур и его небо

Призыв архиепископа – это страшное предвидение, попытка предупредить о том, что произойдет через несколько минут в небе над Островом?

Все в тот день было против Тимура. «Газик», который должен был отвезти его на аэродром, сломался; долго искали другую машину, но уже по дороге к летному полю она попадает в ДТП.

Перед самым вылетом, уже сидя в кабине, Тимур обнаруживает в самолете отказ и пересаживается в другой – в злополучную «семидесятку», подготовленную для перегона на Север, с заправленными полными баками. Никто не знает, что произошло в полете, но ясно, что Тимур боролся до конца.

* * *

Для меня в гибели Тимура осталось очень много вопросов, и смириться с тем, что его нет, я никогда не смогу. И никогда не соглашусь с теми, кто, в силу различных причин, говорит о его вине, его ошибке. Пусть это останется и на совести автора фильма, вышедшего в 2005 году на киностудии «Риск», и тех, кто рассуждал об этом с экрана. Может быть, рано ставят они точку в истории последнего полета Тимура.

Более порядочным и объективным в этом вопросе оказался фильм Николая Королева и Вадима Артеменко «След Сокола. Тайна гибели генерала Апакидзе», показанный телеканалом РенТВ.

Многие авторитетные летчики и многие члены комиссии, расследовавшие обстоятельства этой трагедии, убеждены, что «ошибиться» Тимур не мог. Весь демонстрационный полет выполнялся им четко по намеченному плану, но на 4-й минуте после взлета ситуация внезапно изменилась. Начальник Службы безопасности полетов авиации ВС генерал-лейтенант Сергей Дмитриевич Байнетов, анализируя материалы расследования этой катастрофы, приходит к выводу, что существовал еще какой-то, не зафиксированный приборами внешний фактор, помешавший Тимуру завершить полет по отработанной программе.

Ответа на главный вопрос пока нет. И мне понятнее позиция Александра Гарнаева, да и многих других: «Это именно тот случай, когда истинная причина уходит от нас безвозвратно вместе с летчиком!»

* * *

Жизнь с Тимуром, с любимым человеком, была прекрасной, трудной и счастливой. Это была настоящая жизнь, которой больше нет. Осталась только любовь. И бесконечная боль…

Мне всегда казалось, что Тимур очень одинок в своих устремлениях и не многие поддерживают и ценят его. А в день похорон люди приехали проститься с ним со всей страны.

Бывало, в штабе приходилось специально назначать офицеров для присутствия на похоронах. А к Тимуру в течение многих часов в Штаб ВМФ шел нескончаемый людской поток, и не все могли вместиться в зал. Потом перекрыли движение на Садовом кольце – такой длинной была вереница машин. Наверное, Тимур и представить себе не мог, что с такими почестями будут его хоронить, потому что сам никогда не страдал манией величия и был скромнейшим человеком.

Рыдали мужчины, боевые офицеры, многое испытавшие в жизни, а Анатолий Квочур произнес горестные слова: «Мы еще не поняли, кого потеряли!» Позднее в Штабе ВМФ скажут: «Гибель Тимура равноценна гибели целой подлодки “Курск”».

* * *

Подвижничество – это тяжкий крест. Это неистовая одержимость, каторжный труд и «святая обнаженность всех, идущих напрямик». Никогда жизнь Тимура не была легкой. Груз ответственности, бесчисленных проблем, решать которые приходилось порой без всякой поддержки, а чаще – преодолевая сопротивление вышестоящих, был иногда безмерным. Нередко я слышала от него горькую фразу: «Страна любит мертвых героев».

Многим Тимур просто мешал своей бескомпромиссностью и прямотой. Далеко не все способны поставить государственные интересы выше личных, отказаться от сиюминутной выгоды ради настоящего дела, пожертвовать своим благополучием ради высокой идеи. А он никогда не боялся за себя и тем более за свое служебное положение, поэтому шел напрямик, всегда честно признавал свои ошибки и порой брал чужую вину на себя. Справедливо сказал Павел Иванович Маслов: «Тимур шел с открытым забралом!» А судьба таких людей всегда трагична. «Этого человека невозможно было подкупить, – вспоминает Мечислав Савицкий. – Одни его не любили, другие гордились им». Об этом же говорил и командир «Кузнецова» контр-адмирал Александр Челпанов: «Тимур был неудобен. Он просто опережал время. Он шел впереди, не заботясь о себе и больше думая о своих подчиненных, о своем деле».

Все, за что боролся Тимур, было им по-настоящему выстрадано, продумано, просчитано, он никогда не ставил несбыточных целей. Когда его не стало, не раз мне признавались: «Вот был бы жив Тимур, он бы сумел пробить это! Если бы Тимур сейчас был жив, он бы этого не допустил!»

Действительно, Тимур, убежденный в правоте своего дела, мог бороться за него на всех уровнях. В 2001 году он прорабатывал идею создания «Нитки» в Ейске и как-то сказал мне: «Я до Путина дойду и смогу убедить его в необходимости наземного тренажерного комплекса на территории России и в значимости авианосцев и морской авиации для нашей страны». Я убеждена, что это у него бы получилось.