Тимур и его небо

Приближалось 85-летие Морской авиации, и он решил вместо традиционного застолья в штабе и поздравления ветеранов организовать воздушный праздник в Острове. Тимур надеялся, что такое зрелищное и торжественное мероприятие поможет обратить внимание общественности на палубную авиацию, и к ней наконец-то повернутся лицом. Он пригласил гостей со всей страны и всей колоссальной подготовкой к юбилею занимался сам.

Я с детьми приехала в Остров за неделю до праздника, но остаться там у нас не получалось: 17 июля нужно было отправлять Женю поездом в детский лагерь под Севастополем. Жили мы в генеральском домике на берегу Горохового озера, каждый день любуясь лесом, озером, небом. Тимур говорил: «Посмотрите, какая красота!» Он умел видеть прекрасное и в природе, и в небе, и в людях. Весь день он проводил на аэродроме, а мы следили за его полетами, и только вечером появлялась возможность прогуляться с ним по лесу. Тимур плавал с Женей в озере, ходил с ним в баню.

Он попросил одного офицера отвезти нас в Михайловское, и когда, вернувшись, мы с восторгом стали рассказывать о своих впечатлениях и о том, что Тимуру надо обязательно побывать в Пушкинских местах, он обронил фразу: «Наверное, я уже не увижу этого никогда».

По вечерам Тимур допоздна работал. На мой вопрос, что он делает, Тимур отвечал: «Готовлюсь к показу». Изо дня в день он еще и еще раз скрупулезно просчитывал свой полет, а днем отрабатывал его в воздухе – только при подготовке к празднику он налетал 60 часов (а за последние полгода его налет составлял 180 часов). Все полеты, которые так оттачивал Тимур, совпадали один в один – не каждый по земле на машине проедет с такой точностью.

Еще раньше, в Москве, видя, как он измотан, я спросила у него, обязательно ли ему самому летать на празднике. И Тимур ответил, что, может быть, он участвовать в выступлении не будет – пилотаж и воздушный бой продемонстрируют северные летчики. Но в последние дни северянам почему-то запретили летать, и весь воздушный парад свелся к единственному полету Тимура (пилотаж Мечислава Савицкого на Л-39 не шел ни в какое сравнение по зрелищности с полетом на Су-33). Не летать в тот день Тимур просто не мог!..

В Острове почти ежедневно у Тимура появлялся новый повод для переживаний. Один раз у него даже вырвалось: «Если бы я знал, что все так пойдет, не стал бы ничего устраивать, посидели бы в штабе, чайку попили!» Тимур никогда не был пессимистом, но некоторые его слова просто бросали в дрожь…

12 июля Мечислав Савицкий перегонял в Остров с Севера самолет с бортовым номером «70», на котором 17 июля полетел Тимур. Из-за отказа блока питания заклинило руль направления, и нужно было срочно садиться на запасной аэродром. Но ни в Петрозаводске, ни в Лодейном поле Мечислав садиться не рискнул, тянул до Острова, где руководство его посадкой взял на себя Тимур. Слава мне потом признался: «Тимур спас мне жизнь».

В субботу 14 июля я с детьми улетала из Острова на транспортном самолете в Москву. Дети уже сидели в салоне, а мы стояли с Тимуром у трапа. На прощание он крепко обнял меня, поцеловал, и я сказала: «Спасибо тебе, Тимурик, за все!» – а он ответил: «Прости, что так мало было у меня времени для вас. В следующий раз все будет по-другому!» Потом мы долго смотрели друг на друга уже сквозь стекло иллюминатора. Такими были наши последние слова – я благодарила, а Тимур просил прощения…

И еще был звонок вечером 16-го: нам обоим важно было услышать и поддержать друг друга…

* * *

Утро 17-го началось для меня с сообщения по телевизору: в крест Смольнинского собора в Петербурге ударила молния (этот собор расположен на противоположном от дома Тимура берегу Невы). Сердце сжало недоброе предчувствие. И ничего уже нельзя было изменить!

Днем в Острове на летном поле собрались тысячи людей. Жара стояла невыносимая. На торжественном митинге выступающие поздравляли всех с праздником, и странным диссонансом среди торжественных речей прозвучали слова архиерея Псковского и Великолужского Евсевия: «…Военные, как никто другой, знают, что праздники – для народа, а для воина в эти дни прибавляется больше заботы, беспокойства и особой бдительности, ибо противные силы используют такие моменты как раз в своих корыстных целях. Вот и сегодняшний наш праздник имеет в себе не только торжество и радость.

Этот день 17 июля 1918 года отмечен в истории нашей России как день начала крушения Российского государства. Это день, в который был расстрелян император Николай II и его семья. А за ним последовала трагедия, от которой русский народ и до сего дня не может прийти в себя.

Сегодня в нашей стране погибает больше людей, чем на полях сражений в былые времена. Слишком часто до нашего сердца стали доноситься печальные сообщения об авариях и катастрофах, о гибели наших специалистов, умелых и опытных. Что это? Стихийные бедствия или запланированные акции по сокращению населения русского народа и ликвидации талантливых руководителей? Об этом стоило бы подумать и предпринять необходимые срочные меры!»