Тёмная ночь

8. Это порождает любовь к ближнему; ибо такой человек уважает их и не осуждает, как привык осуждать прежде, когда видел в себе великое усердие, а в других нет. Он познает только собственное ничтожество и все время обращает на него внимание; так, что оно не оставляет его и не позволяет видеть ничего другого. Это хорошо выразил Давид, пребывавший в сей Ночи: «Я онемел и смирился, и хранил молчание о благом, и скорбь моя возобновилась» (Пс 39 (38):3). Он говорил так, потому что ему казалось, что блага его души настолько иссякли, что он не только не имел и не находил слов, чтобы говорить о них, но относительно чужих добродетелей также онемел, скорбя от сознания собственного ничтожества.

9. В этой Ночи души становятся также послушными и покорными на духовном пути и, видя себя столь ничтожными, не только слышат то, чему их учат, но даже хотят, чтобы кто-то направлял их и говорил им, что они должны делать. Отнимается у них также то пристрастное самомнение, которое они порой ощущали во времена своего благоденствия; и, наконец, на этом пути стираются все остальные несовершенства, что мы отметили здесь, относящиеся к первому греху, то есть к духовной гордыне.

ГЛАВА 13, о другой пользе, приносимой душе этой Ночью чувств.

1. Что касается несовершенств души, связанных с духовной скупостью, с коей она жаждала разных духовных вещей и никогда не была довольна ни одними, ни другими упражнениями, жадно желая удовольствия, которое от них получала, то сейчас, в этой сухой и темной Ночи, душа преображается, ибо не получает удовольствия и вкуса, как привыкла, а скорее обретает в них огорчение и трудности, и с такой холодностью совершает их, что может потерять из-за своего небрежения, как раньше теряла из-за чрезмерного рвения. Однако тем, кого Бог погружает в эту Ночь, Он обычно дает смирение и пыл (хотя и вместе с горечью), чтобы они делали то, что Бог велит им, только ради Него и отказались от многих вещей, не находя в них удовольствия.

2. Что касается духовного сластолюбия, столь же ясно видно, что через сухость и безвкусность чувства, которые душа обретает относительно вещей духовных, она освобождается от тех нечистот, которые мы здесь заметили, так как обычно они происходят от удовольствия, что от духа передается чувству.

3. Но несовершенства, от коих душа освобождается в этой Темной ночи относительно четвертого греха, то есть духовного обжорства, могут быть видны здесь, хотя они здесь не описаны, потому что бесчисленны; я не стану перечислять их, ибо хотел бы уже закончить рассказ об этой Ночи, чтобы перейти к другой, рассказ и наука о которой столь тяжелы. Чтобы понять бесчисленные блага, которые, кроме описанных, завоюет душа в этой Ночи относительно греха духовного обжорства, достаточно сказать, что душа освобождается от всех несовершенств, о коих здесь рассказано, и от множества других, намного более вредоносных и безобразных мерзостей (которые, как я сказал, здесь не описаны), в каковые впадали многие из тех, о ком нам известно по опыту, ибо они не преобразили свое желание этого духовного лакомства. Ибо в душе, которую Бог погружает в эту сухую и Темную ночь, похоть сдержана и желание обуздано таким образом, что она не может питать страсть ни к какому чувственному вкусу и удовольствию ни от чего горнего или дольнего; и это продолжается таким образом, что остается запечатлено в душе, преображенной и возобладавшей над похотью и желаниями — она теряет силу страстей и похоти, и удовольствие делается бесплодным; как иссякает молоко, если не выцеживать его из груди, так и желания души истощаются посредством духовного воздержания. Оно порождает в душе, кроме названных, превосходнейшую пользу, ибо, угасив желания и похоть, душа живет в духовном мире и спокойствии, ибо там, где не царят ни желания, ни похоть, нет и смятения, но только мир и утешение от Бога.

4. Отсюда происходит вторая польза, то есть обычное памятование Бога, со страхом и боязнью пойти вспять (как было сказано) по духовному пути; а это великая польза, и она не из меньших в этой сухости и очищении желания, ибо душа очищается и омывается от несовершенств, что прилеплялись к ней посредством желаний и пристрастий, которые, со своей стороны, притупляют и ослепляют душу.