Тёмная ночь

5. Эта Ночь приносит душе и другую немалую пользу, состоящую в том, что душа упражняется во множестве добродетелей разом, как и в терпении и твердости духа, которые сильно закаляются в этой пустоте и сухости, ибо она страдает, не находя в духовных упражнениях ни утешения, ни удовольствия. Душа обучается Божественному милосердию, так как раньше ее привлекало и услаждало удовольствие, которое она получала от своих трудов, а теперь она побуждается только Богом. Душа обретает здесь также добродетель силы, потому что в этих трудностях и безвкусии, обретаемых ею в труде, она извлекает силу из слабости и становится сильной; и, наконец, все добродетели, как богословские, так и главные нравственные. Душа телесно и духовно обучается в этих лишениях.

6. Нужно знать, что в этой Ночи душа стяжает четыре вида пользы, о которых мы говорим: наслаждение миром, привычное памятование о Боге и попечение о Нем, очищение души и обучение добродетелям, которое мы заканчиваем описывать, как сказал Давид, ибо узнал это на опыте, пребывая в этой Ночи: «Моя душа отбросила утешения; я памятовал о Боге, обрел утешение, упражнялся, и изнемог дух мой» (Пс 77 (76): 3-4). И далее он говорит: «Я размышлял в ночи с сердцем моим, и упражнялся, выметал и очищал дух мой» (77 (76): 7), что нужно понимать как «очищал от всех пристрастий».

7. Что касается несовершенств, связанных с тремя другими духовными грехами, о которых мы здесь говорили, то есть с гневом, завистью и раздражением, то в этой сухости желания душа также очищается от них и приобретает добродетели, противоположные им, ибо, смягченная и смиренная этими сухостью, трудностями и другими искушениями, которыми в переменах этой Ночи Бог испытывает ее, душа становится кроткой по отношению к Богу, к самой себе и к ближнему, так что больше не гневается ни на саму себя, волнуясь из-за своих ошибок, ни на ближнего из-за чужих, а относительно Бога не чувствует уныния и не жалуется чрезмерно, ибо благо не даруется быстро.

8. Что же касается зависти, то здесь душа также наполняется любовью к ближним, и если питает какую-либо зависть, она не греховна, как случалось раньше, когда душе причиняло страдания, если ей предпочитали других, или они ее превосходили, ибо здесь она уже принимает это как данность, видя себя столь ничтожной, какой видит; и зависть, которую она питает (если питает), добродетельна: она желает подражать другим, а это великая добродетель.

9. Уныние и тоска, которые душа ощущает здесь от духовных вещей, также не греховны, ибо раньше сие происходило от духовных удовольствий, которые она иногда вкушала и притязала вкушать, когда их не обретала; теперь же тоска не происходит от слабости вкуса, ибо Бог отнимает его относительно всех вещей в этом очищении желания.

10. Остальные виды пользы, которые были описаны, а также другие, бесчисленные, даруются душе посредством сего сухого созерцания; посему посреди этих лишений и нужды, и зачастую тогда, когда душа меньше об этом думает, Бог сообщает ей духовную сладость, чистейшую любовь и духовные познания, порою очень тонкие; каждое из них полезнее и ценнее всего того, что она вкушала раньше; хотя начинающие не понимают этого, потому что духовное влияние, которое здесь даруется, очень тонко, и чувство его не воспринимает.

11. И, наконец, поскольку здесь душа очищается от чувственных пристрастий и желаний, она обретает духовную свободу, в коей завоевывает два плода Святого Духа. Также здесь она восхитительно освобождается от рук трех своих врагов — беса, мира и плоти, потому что, если угашены чувственные вкус и удовольствие относительно всех вещей, то ни бес, ни мир, ни чувственность не имеют ни оружия, ни силы противостоять духу.

12. Эти лишения даруют душе такую чистоту любви к Богу, что такую душу уже не побуждают трудиться ее собственный вкус и удовольствие от труда, как, быть может, было раньше, когда она получала удовольствие; но трудится душа лишь для того, чтобы угодить Богу. Она перестает быть тщеславной и довольной, какой, возможно, привыкла быть во время своего благоденствия, но становится подозрительна и боязлива по отношению к себе самой, не получая от себя никакого удовлетворения; в этом есть страх Божий, который сохраняет и увеличивает добродетели. Эта сухость угашает также естественные похоть и пыл, как также было сказано, ибо здесь, если нет удовольствия, которое Бог со своей стороны иногда вселяет в нее, только чудом получает она чувственное удовольствие и утешение от своего усердия в каких бы то ни было трудах и духовных упражнениях, как уже было сказано.