Тёмная ночь

3. Итак, чтобы разум мог объединиться с сим светом и сделаться Божественным в состоянии совершенства, он должен сначала очиститься и уничтожиться относительно своего естественного света, воистину погружая его в сумерки посредством этого темного созерцания. Эта тьма должна длиться столько, сколько нужно, чтобы извергнуть и уничтожить привычку, которую сей разум питал в течение долгого времени, и его метод познавать определенно, и чтобы на их место пришли Божественные просвещение и свет; и поскольку та сила познавать, что была у него раньше — сила естественная, из этого следует, что сумерки, которые душа выносит здесь, глубоки, ужасны и очень болезненны, ибо ощущаются в глубочайшей субстанции духа, и потому кажутся субстанциональными. Это так, ни больше ни меньше, поскольку пристрастие любви, что должна дать себя разуму в Божественном единении — Божественное, и потому очень духовное, тонкое, нежное и очень внутреннее, превосходящее всякое пристрастие и ощущение воли и всякое желание его — для того, чтобы воля могла прийти и чувствовать и вкушать через единение любви это Божественное пристрастие и наслаждение, столь высокое, что оно не попадает в волю естественным образом, нужно, чтобы сначала она была очищена и уничтожена во всех своих пристрастиях и ощущениях, будучи оставлена в сухости и угнетении столько, сколько нужно в соответствии с естественными пристрастиями, как к Божественному, так и к человеческому, дабы она, измученная, истощенная и хорошо испытанная в огне этого Божественного созерцания от всякого рода бесов (как рыбье сердце, которое Товия (Тов 6:17) бросил в курильницу) приобрела расположение чистое и простое, вкус очищенный и исцеленный, чтобы чувствовать высокие и необычайные прикосновения Божественной любви, в коей увидит себя Божественно преображенной, а все сиюминутные и привычные противоречия (как мы утверждаем), которые были в ней прежде, будут изгнаны.

4. В сказанном единении, к коему располагает и направляет эта Темная ночь, душа должна стать наполненной и одаренной истинным славным великолепием в общении с Богом, что содержит в себе бесчисленные блага наслаждений, превосходящих всякое изобилие, которым душа может владеть естественно — ибо в своей естественной слабости и нечистоте она не может его воспринять, потому что, согласно сказанному апостолом, «не видел того глаз, не слышало ухо и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1Кор 2:9; Син.). Поэтому нужно сначала погрузить душу в пустоту и бедность духа, очищая от всех естественных привязанностей, утешений и впечатлений, приносимых всем горним и дольним, чтобы она осталась пустой, в истинной нищете духа и обнаженной от ветхого человека, дабы жить этой новой и блаженной жизнью, которой она достигнет посредством этой Ночи, то есть в состоянии единения с Богом.

5. Душа должна стяжать и обрести Божественное чувство и знание, очень возвышенное и сладостное, относительно всех Божественных и человеческих вещей, которые не подпадают под обычное чувство и естественное знание души — ибо она увидит их глазами столь отличными от тех, что были у нее раньше, сколь отличны дух от чувства и Божественное — от человеческого. Поэтому ей надлежит истощиться и закалиться в духе относительно общего и естественного чувства, погружаясь посредством этого очищающего созерцания в великое отвращение и угнетение, и в памяти отдалиться от всякого мирного и спокойного познания, с внутренним ощущением опасности и странности всех вещей, когда все они кажутся ей странными и непривычными, не такими, как всегда. Ибо так эта Ночь извлекает дух из его обычного и заурядного ощущения вещей, чтобы вести к Божественному чувству, которое странно и чуждо всему человеческому восприятию. Здесь душе кажется, что в страданиях она выходит за собственные пределы; в другой раз она думает, будто все это — обольщение и обман, и идет, околдованная вещами, которые видит и слышит, что кажутся ей весьма диковинными и странными, в то время как они те же самые, с коими она общалась всегда; это происходит потому, что душа уже отдаляется и отчуждается от обычного чувства и знания вещей, дабы, уничтоженная в этом отношении, она обучилась Божественному, которое скорее от другой жизни, нежели от этой.