Тёмная ночь

8. Душа не только идет хранима, когда находится во тьме, но и получает больше пользы, поскольку обычно пользы для души больше тогда, когда она меньше это понимает; и напротив, ей часто кажется, что она нечто теряет, потому что она никогда не испытывала сего нового, что заставляет ее выйти, ослепнуть и отрешиться от своего прежнего способа действовать. Она думает, что теряет, а не приобретает и завоевывает, так как видит, что теряет относительно того, что она знала и что вкушала, и идет там, где ничего не знает и не вкушает. Так путешественник, чтобы достичь новых неведомых земель, идет новыми, незнакомыми и неизведанными путями, по которым он продвигается, руководствуясь не тем, что знал раньше, но с осторожностью идет, руководствуясь указаниями других. Ясно, что он не смог бы ни достичь новых земель, ни узнать больше, чем раньше, если бы не шел новыми, неведомыми прежде путями, оставив те, которые знал. Точно так же тот, кто все более подробно узнает какое-либо ремесло или искусство, всегда идет в потемках, не опираясь на то, что он знал вначале, потому что, не оставив сие позади, никогда не вышел бы из сего и не получил бы ничего большего. Точно так же душа получает больше пользы, когда идет во тьме и неведении. Потому что, как мы поведали, Бог здесь является учителем и проводником этой слепой души, она воистину может — потому что уже поняла это — возрадоваться и сказать: благою тьмой хранима.

9. Другая причина того, почему в этих сумерках душа шла хранима, заключается в том, что она страдала — ибо путь страдания безопаснее, а также полезнее, чем путь деяний и наслаждений: во-первых, потому что в страдании Бог увеличивает силы, а в деяниях и наслаждениях душа использует свои слабости и несовершенства; и во-вторых, потому что в страдании испытывают и завоевывают добродетели, и душа очищается и становится мудрей и осмотрительней.

10. Но есть и другая, более важная причина того, почему во тьме душа находится в безопасности, и она связана с описанным светом или темной премудростью, потому что эта Темная ночь созерцания так пропитана и напоена сей премудростью и так приближает душу к Богу, что защищает ее и освобождает от всего, что не есть Бог. Так как эта душа здесь находится на излечении, чтобы последовало ее исцеление, которое есть Самый Бог, она обретает Его Величие в воздержании и лишении всех вещей, отнимая желание от всех них. Так, чтобы скорее выздоровел больной, которого почитают в доме, его помещают в самые внутренние покои, чтобы уберечь от сквозняка, и не позволяют ему ни наслаждаться светом, ни слушать шаги и шум голосов его домашних, и кормят его весьма нежной пищей, скорее ради пользы, чем для вкуса.

11. Все эти качества, дарующие безопасность и хранящие душу, порождает в ней это темное созерцание, потому что здесь она находится ближе к Богу; ибо, по мере того, как душа приближается к Нему, она все глубже погружается во тьму из-за своей слабости; так того, кто приблизился бы к солнцу, великое сияние ослепило бы и причинило бы ему боль из-за слабости и нечистоты его глаз. Духовный свет Бога столь безмерен и столь превосходит естественный разум, что, приближаясь, ослепляет его и помрачает. Поэтому в 17-ом Псалме Давид говорит о Боге, что Он «мрак сделал покровом Своим, сению вокруг Себя мрак вод, облаков воздушных» (17:12; Син.). Сей «мрак вод, облаков воздушных» есть темное созерцание и Божественная Премудрость в душах, как мы говорим; души, что уже начинают объединяться с Богом, ощущают, что сия Премудрость находится близко от Него, она словно дарохранительница, где Бог обитает. Итак, то, что в Боге есть свет и более высокая ясность, для человека — более глубокая тьма, как говорит апостол Павел (1Кор 2:14), согласно реченному Давидом в том же самом псалме: «от блистания пред Ним бежали облака Его» (17:13; Син.), что следует понимать как облака для естественного разума, чей свет, как говорит пророк Исайя, «померк в облаках» (5:30).

12. О несчастный жребий жизни, где с такой опасностью влачим мы существование и где с таким трудом познается истина! Самое ясное и истинное для нас является самым темным и сомнительным, и посему мы бежим от него, чувствуя то, что больше нам подобает; и то, что ярче светит и наполняет наш взор, то мы обнимаем и идем сквозь это, ощущая то, что для нас хуже, и то, что на каждом шагу преподносят нам наши глаза. В какой опасности и в каком страхе живет человек, если даже естественный свет его очей, коим он руководствуется — это первое, что ослепляет его и обманывает на пути к Богу! И если, хотя он должен видеть, через что идет, ему приходится держать глаза закрытыми и идти во тьме, дабы обезопасить себя от своих врагов — домашних своих (Мф 10: 36), то есть от собственных чувств и способностей!