Тёмное солнце

Морстен, проверявший окрестности, видел, как наверху загорелся огонь, и поразился тому, как искусно были устроены эти хижины. Отсветы пламени очага терялись в листве почти сразу, и, чтобы разглядеть его, нужно было или знать, куда смотреть, или обладать таким же зрением, как у властелина Тьмы… или Лаитан. Гравейн вспомнил, как она сужала зрачки в тонкую полоску. Словно змея.

Но нужно было возвращаться. Кругом царила тишина, только небольшие ночные зверьки шуршали в траве, да мерно вздыхали уккуны, даже во сне пережёвывавшие траву, и иногда испускавшие газы. На несколько лиг вокруг не было ничего живого. Двигавшаяся вслед по дороге импровизированная армия из дварфов и сотни Друмога отстала от отряда Морстена, и вряд ли нагонит их до предгорий и узких скальных тропок. Хотя там она будет ещё более бесполезна — властелин Севера не видел никого, с кем нужно было бы сражаться. «С Посмертником клинками не справиться, — подумал он, — а больше в этих краях нет никого. Но пусть идут. Пусть у них будет хоть какая-то цель».

Вернувшись к центральному стволу дерева, в доме на котором устроились на ночлег путешественники, он обнаружил, что лестницу втянули наверх, пока он совершал свой дозор, да, и чего уж таить, отдыхал от долинцев и пронырливых сестёр. Видимо, стоявшие на страже безымянные решили позабавиться, заставив самого Тёмного Властелина просить их спустить лестницу…

«Нет, сереброволосые, вам это не удастся, — скрипнул он зубами, — но попытка была удачной, признаю». И, подпрыгнув, ухватился за первую короткую ветку, срубленную почти под основание. Подтянувшись, он ухватился за следующую, и быстро, словно почти ничего не весил, рванулся вверх по стволу, огибая его по спирали.

В полу хижины стукнул люк, и Морстен вылез позади усевшихся возле выложенного плоскими камнями очага. Увернувшись от пущенной бдительным дварфом секиры, с хряском вонзившейся в дерево, он проговорил, закрывая люк на примитивный запор:

— Гуррун, я бы советовал тебе бросать секиру чуть ниже, если ты не ставил задачей растрепать мне волосы, — разговоры о чуме он заслышал, пока взбирался вверх, но имел на этот счёт своё мнение. — Если говорить о чуме, то ты не прав. Это вообще не обычная болезнь. И распространилась она сразу по всем землям, кроме дальнего Севера и Востока. Сильнее всего пострадала, или еще пострадает, Империя, если мои знания верны.

Он нагло уселся на свободной циновке, и развернул полотняный свёрток с нехитрым рационом. Грибы, перемешанные со злаками и небольшим количеством мяса. Морстен привычно протёр руки тряпицей, и закинул в рот первую горсточку еды, с удовольствием пережёвывая её.

Лаитан отметила странное выражение лица властелина, словно он ещё был способен получать удовольствие от чего-то в этой жизни, кроме убийств и завоеваний. «Весьма человеческая черта», — подумала она. Морстен жевал спокойно, почти гипнотизируя остальных звуками пережёвывания пищи, равномерно раздававшимися от его персоны. Остальные молчали, уставившись на трапезу властелина и следя за ней так пристально, что любого иного эти взгляды вывели бы из себя через полминуты. Гравейн, однако и не думал подавать признаки раздражения, равномерно и тщательно пережевывая еду, раз за разом отправляя в рот новую порцию и иногда запивая ее глотком воды из дорожной фляжки.

Лаитан почему-то ждала, что он зачавкает, начнёт грести пищу руками и будет отирать руки о штаны. Тряпица в ладонях властелина ввела её в некоторый ступор, явно пошатнув сложившееся об этом человеке мнение.

— А я говорю, она должна была где-то начаться, — подал наконец голос дварф, снова упрямо сворачивая на предыдущую тему и настаивая на своем мнении. — Не может быть что-то без конца и без начала, на это способна только мать-скала.

Упрямство этой расы давно вошло в легенды мира, потому спорить с Гурруном никто не решался. Зато его неожиданно поддержал варвар:

— Может, ты и прав, — задумчиво потёр он подбородок, — все беды откуда-то берутся в начале. Пусть даже и этот кто-то может казаться изначально ни при чём, — он выразительно посмотрел на жующего властелина. Киоми поджала губы, проследив взгляд Ветриса. Дварф тоже призадумался, и смотрящих на Морстена стало на одного больше. Остальные жрицы и долинцы, постепенно присоединившиеся к молчаливому обвинению, уставились на него все вместе.

— Не думаю, что он бы был причастен к такому, — поразмыслив, высказалась Лаитан. — Зачем тогда было бы помогать? Идти с нами? Рисковать?

— Это чем же он интересно таким рисковал? — проворчала её служанка, пытаясь испепелить взглядом Морстена. Впрочем, с тем же успехом она могла бы попытаться расплавить ледник дыханием.

— Он был ранен, — кивнула Лаитан, от чего тонкие браслеты на её запястьях мелодично звякнули.

— Не смертельно, — фыркнула Киоми. — Да и неужели ты, мать матерей, Мастер Мастеров, Медноликая Лаитан, действительно думаешь, что властелина самого Замка можно убить ядом или стрелой?