Тёмный голос

Поясницу сводило все чаще и чаще. Периодами меня охватывала адская боль. Врач предупреждала: во время терапии я осознаю все масштабы заболевания. Поскольку я придерживалась теории, что все заболевания имеют психическую природу, то немудрено, что моим слабым место оказалась репродуктивная система. И это не только из-за того, что я не любила себя. В первую очередь, я затаила обиду на свою мать, а мама у любого человека – это символ рода. Может ли дать жизнь то, что не чтит своё начало?

– Прости меня! Прости, родная…, – спустя двенадцать лет я сказала ей. – Прости за мои поступки, осознанные и неосознанные, что огорчала тебя. Прости меня, я сожалею, – я говорила себе, я говорила ей.

Слёз не было. Стало легко.

Тогда впервые я попыталась рассуждать трезво. Поглощённость собой и своими переживаниями ушла. Почему она так поступила? Какая жизнь была у неё? Моя мать, какая она? Ответить на эти вопросы будет невозможно! Только опираясь на жизненный опыт и переживания прошлых лет, можно слепить подобие правды, но и эта правда будет только моей.

Она была женщиной, жаждущей любви и внимания. Она искала это у родителей, возлюбленных, друзей, моего отца и у меня, но никто не мог ей этого дать. Ведь любовь не снаружи, она внутри. Никто не смог её разжечь. Опухоль левой груди, ближе к сердцу. Я спрошу:

– Где живёт любовь?

Ответите?

Все эти валентинки в красной замше, все эти глухие стуки за грудиной, головокружения. Песни, наряды, романтические места… Можно продолжать до бесконечности, говорят, среди этого хлама живёт любовь. Не верю! Ни единому слову! Когда любовь есть, она бьёт изнутри неуправляемым фонтаном. Когда её нет, проявляется страхами в виде клеток, пожирающих тело.

Украшение не покидало моих ладоней. Они сопровождали меня в момент моего грандиозного открытия. Я взглянула на них ещё раз – теперь они не ассоциировались с матерью. Теперь это были просто украшения, мой счастливый бонус, некогда удачная инвестиция мамы.

Со временем я стала отмечать все чаще и чаще одну простую закономерность: если делаешь что-то правильное и нужное для своей жизни, то все складывается легко. Целый мир идет навстречу, помогает и поддерживает.

Я сдала их в ломбард, и не просто получила деньги; я получила свободу от внешних предметов. Внутри меня целый мир, который не нуждается в напоминаниях. Я хозяйка своей жизни! Только я решаю, что и когда вспоминать, как это делать. У меня не было желания оставаться рабой предметов, дат и мест, которым я приписывала слишком большое значение.

Последняя капельница медленно впитывалась мной. Иногда я смотрела на эти большие банки и думала: куда оно вмещается? Неужели в мои тонкие вены, заполнены наполовину?

Не знаю, от капельниц, от процедур или таблеток, моё состояние, мягко говоря, было паршивым. Возможно, буйствовало заболевание. Я всё чаще ловила самолётики, голова была чугунной и кружилась постоянно. Аппетит пропал, я исхудала до 49 килограмм. Как-то спросонья я нащупала рукой ужасающую находку. У меня под пальцами были кости, я не сразу поняла, что это мои ребра. Они волнами выпирали наружу. Силы покидали. Я ждала операцию, бредила ей, инстинктивно понимая, что после мне станет легче. Не нужно будет бороться, только восстановиться.

– Когда? – я нависла над своим врачом.

– Пока нет. Результаты гораздо лучше! Это прогресс. Очень хорошо. Не торопись, надо продолжить лечение.

Я понимала: Виктория Сергеевна не намерена становиться мясником.

– Ты ещё не рожала! Понимаешь? Если сейчас, то последствия могут быть плачевными. Я знаю, что ты не особо расстроишься, если не сможешь родить, – она вспоминала мои слова, – но давай попробуем. Сейчас всё под контролем, опухоль отступила. Сейчас дополнительное лечение, а потом более радикальные меры.

Она говорила мягко. Я находила её слова правильными. Лучше знать, что я сделала всё, что могла, но ничего не вышло, чем поддалась поспешным действиям. Ждать сложно, когда на горизонте маячит финальный флажок.

До поры до времени я была спокойна. Ходила на процедуры, принимала препараты и регулярно показывалась у врача. Лучше мне не становилось, но я всё списывала на побочные эффекты. Недели превращались в месяцы, а те, в свою очередь, проносились перед глазами. Я знала, что всё сложится хорошо. «Я здорова», – постоянно проговаривала себе. Лёгкий самообман ещё никому не вредил.

И вот в очередной раз я слышу: «Нет!». Я числюсь на всех мыслимых и немыслимых учётах. Каким только процедурам меня не подвергали… Почему нет? Может, все гораздо серьёзней? Возможно, время упущено? Лечить поздно? И мне осталось всего ничего? Ведь у врачей есть такое правило: не говорить обречённым, что им скоро конец

12

Я взяла сверток №1.

«Общаясь с тобой, я постоянно ловила себя на мысли: ты хочешь быть экспертом во всех областях. Тебя расстраивает, что твои знания поверхностны. Ты чувствуешь себя уязвимой».