Тёмный Легендариум

– Меня зовут Барон, – быстро заговорил эльф, словно стараясь отвлечься от чего-то неприятного. – Моё полное имя значительно длиннее. Называть меня им нет никакой необходимости. Моя история, с определённой точки зрения, повторяет рассказ мастера Робина. Я родился в Эльвитрини-уме, втором по величине городе империи эльфов – Эльфланда. Все известные земли нашего мира в своей совокупности также зовутся Эльфландом. Народ эльфов управляет ими более двадцати тысяч лет. Но мы не носим титул Перворождённых, как некоторые (эльф глянул на гнома и усмехнулся) наши родственники. Мы пришли, когда Эльфланд уже был заселён из места, называемого Элладия. Но эта страница прошлого забыта старейшими из нас.

Миссия моего народа – преумножать мудрость через познание всего окружающего и, руководствуясь этой мудростью, вести за собой другие, слабые и отсталые, народы. Однако, – тон эльфа с торжественного вдруг соскочил в насмешливо-панибратский, – эта заоблачная чушь оказалась не для меня. Я родился крепче остальных, здоровее и выше ростом. С детства я любил три крепких вещи: крепкую выпивку, крепкий меч и крепкие сиськи!

– Чего?! – поперхнулся гном.

– Правда, что ли? – недоверчиво покрутил головой Плао.

– Да. Мне было плевать на высокие материи, сказочное происхождение, недоступные знания. Но сильнее всего мне было плевать на плоскогрудых девчонок, окружавших меня. И в один прекрасный день я бросил свою опостылевшую эльфийскую жизнь и начал шляться по всему Эльфланду в поисках больших упругих грудей. Но… Настоящего размера, о котором мечтал, так и не встретил.

Лет сто я дрался то там, то здесь, таскался из одного трактира в другой, пока не побывал везде, где только мог. И тут судьба дала крутой поворот.

– Точки соприкосновения вселенных? – полуутвердительно спросил Плао.

– Да. Наиболее устойчивые проходы открылись в миры, где эльфы – доминирующая раса, такие, как мир Кователя…

– Гкхм!

– Ну ладно, ладно, одна из доминирующих. Ну и… вот я здесь.

– Погоди, – гном замахал трубкой. – Как-то у тебя всё быстро. Что ещё за точки соприкосновения? Как ты попал к нам? Как узнал о нас? Где ты ещё бывал?

– Можно подумать, эльф ты, а не я, – усмехнулся Барон. – Потом, мастер гном, потом, если выживем. Кстати, мы ещё не слышали историю нашего большого друга.

Сай Дун, успевший сожрать осьминожьи шашлыки, сыто рыгнул и начал выковыривать щепкой застрявшее между зубов мясо. Наконец, сплюнув, он вздохнул и сказал:

– Тоугбок, где я родился, далеко на севере. Я ещё не встретил второе лето, когда на нас напали. Наша орда в одном из походов добыла что-то ценное. Вряд ли отвоевали – скорее уж споткнулись. Об этом прознали колдуны с севера, подкупили множество варваров, людей и карликов и напали на деревню. С ними пришли и толпы маленьких зелёных гадёнышей. Наши славно дрались. Их перебили всех до последнего. Только нескольким орочатам удалось протиснуться в узкий пещерный лаз, куда не пролезли взрослые, и найти путь наружу.

Мы выбрались и разбрелись кто куда. В одной деревне меня приняли – вроде раба. Я рос быстро, и меня начали посылать с ордой в походы, стараясь отправить в самую задницу. Приходилось изворачиваться и расти ещё быстрее, – орк усмехнулся.

– Я проболтался, что случилось с нашим тоугбоком. Из-за этой истории, да ещё из-за моей чёрной шерсти меня считают проклятым. Добыть глупую бабу в свою пещеру не легче, чем заднюю ногу Шкурулла!

– Я… слышал, у вас с этим просто! – удивлённо отозвался Плао.

– Только не в моём случае. Да, обычно достаточно как следует переломать кости другим женихам и затащить орчиху за волосы в пещеру. Родня и пальцем не пошевелит. Но когда речь заходит о проклятом, они тут же «вспоминают», что они папаши, братья и ещё шморн знает что. Приплетают вождей, старейшин и чуть ли не самого Шкуррака. Поэтому я и потащился за гобаш грай на этот раз.

– Вот в чём дело! – озорная улыбка осветила лицо эльфа. – Ты задумал остепениться. А как ваши дамы насчёт груди?

– Ну, хм. Груди у них две, здоровые, как моя башка. С полведра войдёт, думаю.

– С полведра чего? – эльф сглотнул.

– Молока, чего ж ещё. Но снаружи они твёрдые, как сушёные тыквы. Я слышал, если разозлятся, они мужу челюсти этим делом сворачивали. А в таком, как ты, они бы наверно дыру сделали.

Орк хохотнул, довольный шуткой.

– Ну, я бы рискнул, – уверенно проговорил эльф. Щёки его сильно порозовели.

– Луна всходит, – вдруг заговорил Плао. – Мне… надо перекинуться в моё истинное обличье. До утра я останусь в нём.

Фигура юноши словно подёрнулась туманом, потеряла резкость, внезапно перекрутилась и вывернулась в новое тело. Большущий серый волк встряхнулся и лёг у костра.

– Вот так, – раздался голос Плао.

– А одежда? – обалдело спросил гном.

– Ну… Я не знаю до сих пор, куда она исчезает. Но утром она снова будет на мне.

– А голос? Как ты говоришь?

– Само собой выходит. Просто говорю и всё. Я чувствую, как двигаются язык и губы, хотя, – волк потёр лапой нос, – хотя пасть я не открываю.