Тёмный Лорд

В этот раз воспользоваться зеркалом удалось с первой попытки и без особого труда — теперь юноша был уверен в своих способностях. За стеной изменение оказалось простым: прежняя картина вернулась на своё место. Число понявших это оказалось совсем невелико: всего десять учеников.

— За новую попытку никто не получит уже ничего, — подвёл черту профессор. — Но если вы хотите добиться успеха, желающие могут ещё раз посетить учебную комнату. С левого ряда по одному.

— Ну, тебе и везёт! — наклонился к Битали недоморф. — Столько баллов за урок! Теперь по закону равновесия тебе неделю никаких отметок не видать!

Надодух Сенусерт ошибался. Ещё пять баллов Битали Кро подарила на втором уроке мадам Деборе за образцовое ведение дневника. А после обеда он получил одну за другой две троечки у Карла Пепелета за совсем простенькие вопросы об использовании «трунио» для изменения формы предметов.

Вечером Битали — как, наверное, ещё многие его сокурсники — открыл дверцу шкафа с подвешенным изнутри зеркалом и, тщательно припомнив родной дом, попытался увидеть его через магическое стекло. Правда, для Кро это был не совсем родной дом, а всего лишь последняя из съёмных квартир.

Всё получилось почти на «отлично»: несмотря на отсутствие в комнате больших зеркал, внепространственная плёнка нашлась на каком-то небольшом предмете на полке, и через него, как через замочную скважину, юноша смог увидеть стену, фотографию на ней, половинку окна и двух людей, сидящих за столом. Но это были не его родители. Всего лишь кто-то из смертных.

Рано утром он примчался в столовую чуть не с первыми лучами — но Генриетты не застал. Сердце неприятно кольнуло: они, конечно, не договаривались, но всё равно…

Битали подкрепился, поднялся из подземелья в коридор первого этажа, свернул налево, дошёл до заложенной кирпичом арки — за которой, если верить Генриетте, скрывался бездонный колодец, снабжающий школу водой, а заодно всегда готовый погубить незнакомого с замком лазутчика, — «протёк» сквозь стену слева от него, миновал тёмную каморку, заваленную граблями, вёдрами и лопатами, и оказался снаружи. Впереди, примерно в полумиле, за ровными огородными грядками, возвышался Тихий лагерь, похожий на взбитую из земли пузырчатую пену. Но юноша повернул влево, прошёл вдоль стены и оказался в просыпающемся парке, только-только разворачивающем бутоны на клумбах, подающем первые птичьи трели и только-только поднимающем фонтанные струи. По пустым дорожкам Битали спустился почти к самому болоту, повернул к лабиринту из кустарника и раздвинул ветви плакучей ивы.

— Ты представляешь, — сладко потянулась Генриетта. — Сегодня я проснулась здесь. Не знала, к чему такое может быть? И тут пришёл ты…

Её поцелуи были по-прежнему сладкими и желанными, пылкими, приятными. Но того непонятного колдовского наваждения, какое Битали испытал вчера, он больше не ощущал. Ему было хорошо, ему было радостно. Но первый поцелуй в жизни человека, судя по всему, случается всего лишь раз — и от этого понимания Кро стало немножко грустно. Первое прикосновение, первый поцелуй — больше он не ощутит этого ни с кем и никогда.

— У тебя что-то случилось? — забеспокоилась Вантенуа. — Ты какой-то не такой.

— Посторонние мысли… — Юноша пригладил её волосы. — Ты всегда спишь в спортивном костюме?

— Нет, — хихикнула девушка. — Просто у меня возле замка есть тайник. Всегда боялась проснуться снаружи и потом пробираться в школу не пойми в чём. Вот и пригодился. А тебе так хочется увидеть, в чём я сплю?

— Я очень любознательный…

— Право на такие тайны ещё нужно заслужить, — засмеялась Генриетта, пока Битали целовал её шею.

— Я стараюсь…

— Не там стараешься. Твои три десятка баллов за один день смогли сразить разве что рыжую. Да и та, наверное, скоро возьмёт реванш.

— Кого? — не понял Кро.

— Аниту, ту что Горамник. Наша зубрилка, лучше всех учится… Училась. Её вчера чуть удар не хватил! Она ради каждого балла днями напролёт пыхтит, а ты три десятка разом сорвал. Бедная деточка, как она возмущалась… — Сочувствия в голосе девушки не ощущалось. — Все стены слюной забрызгала. Как она для тебя проклятия не сотворила, просто удивляюсь! Потому я за ней весь вечер и приглядывала. Боялась, придётся выручать. А ты что делал?

— Ты не поверишь, — оторвался от полуобнажённых плеч Битали, — уроки учил. Ты меня осуждаешь?

— Смешной ты, — запустила Генриетта пальцы юноше в волосы, запрокинула его голову, и губы их снова слились. И снова, и снова… А потом они помчались со всех ног на урок, уже в самые последние минуты.

Правда, Битали, как оказалось, торопился зря. Сэр Ричард Уоллес, войдя в зал гендерных искусств пружинящей походкой, первым делом нашёл его среди учеников и вскинул меч: