Тёмный привкус восторга

— Да. Ты это хотел услышать? Да. Я чертовски по ней скучаю. — Слезы навернулись у нее на глаза, и в них отражалась глубокая боль. — Я рада, что она счастлива, но ненавижу, что теряю ее. Она моя, не МакКилла. Моя. Я нашла ее первой и должна была получить… она должна…

Ее плечи поникли.

— Она должна была ценить тебя больше? Потому что ты ее создала? Сделала такой, какая она есть сейчас?

Пыл вернулся, быстро прожигая рану насквозь.

— Черт, нет! Она меня создала. — Ноэль ударила себя в грудь, прямо над сердцем. — Она сделала меня лучше. Я была на темной стороне, а Ава стала моим светом. Я люблю ее больше, чем… больше, чем… — Она подняла подбородок. — Я люблю ее больше, чем кого-либо другого. Я бы в лепешку разбилась, чтобы помочь ей разбить в лепешку кого-то другого! Я всегда буду рядом… если не найду место получше.

Может быть, боль еще не успела прогореть. Возможно, Гектор впитал все до последней капли, потому что его грудь снова начала покалывать. Она выкрикивала факты… свою любовь… но смешивала со своей болью… утверждая, что у нее есть место получше. Душераздирающая, удивительная смесь.

Слезы снова хлынули у нее из глаз и потекли по щекам обжигающим потоком. Ноэль вытерла их дрожащей рукой, затем уставилась с удивлением на влажную кожу.

— Я плачу. Дерьмо! Плачу. Я никогда не плачу.

Да, и вид этих слез почти лишил его сил для преодоления последнего отрезка пути. «Нельзя ее обнимать. Нельзя держать».

— Почему ты наказываешь себя за свои чувства?

— Потому что, — фыркнула она, прячась в скорлупу упрямства.

— Не заставляй меня вырывать из тебя ответ. Почему? — настаивал Гектор.

— Ну ладно. — Еще одно ворчание. — Я расскажу, но только для экономии времени. Не могу дождаться, чтобы сбежать от тебя подальше.

Едва ли. Если бы так, она бы уже сбежала. Разбила бы ему губу кулаком и сбежала.

Осознание того, что она хочет быть здесь, с ним… Он помнила, как Ноэль нежно умоляла о поцелуе. Умоляла просто попробовать, заманивая его прямо водоворот наслаждения, от которого невозможно отказаться.

«Нельзя ее обнимать».

— Я наказываю себя, потому что должна быть только счастлива за нее, — прошептала она, излучая стыд. — Я не должна грустить из-за себя.

— Просто, чтобы ты знала, одновременные чувства… радость за нее и грусть из-за себя… не делают тебя плохим человеком. Они делают тебя человеком.

— Наверное.

Как же жалко это прозвучало.

— А ты бы предпочла быть таким же холодным сукиным сыном, как я?

Она подняла голову. Первое, что он заметил — ее ресницы были длинными, заостренными и влажными. Второе — Ноэль была чертовски милой плаксой. Никаких опухших глаз или красных пятен на коже. Только ранимость и ангельская внешность.

— Почему ты так добр со мной? — спросила она тихо. — Ты же меня ненавидишь.

Ненавидит? Когда он жаждал ее как никого в жизни? Опять же, он же сделала все, чтобы выбросить ее из своей жизни, так? и ему нужно продолжать придерживаться этой линии поведения.

Если он перестанет, уступит ей, то последствия будут беспрецедентными.

Да. Гектор должен уйти. Сейчас же. Должен сбежать. Он уже доказал, что у него это отлично получается. Но вместо этого, он сказал то, что могло обречь их обоих на муки.

— Я не ненавижу тебя, Ноэль. Я чертовски тебя желаю.

Глава 17

Ноэль охватил шок, когда признание Гектора дошло до нее. Он тяжело дышал, и какое-то темное чувство буквально просачивалось сквозь кожу. Ей так отчаянно хотелось ему верить.

«Желает ее? Да ладно».

Она наблюдала, как от мучений исказилось его лицо. Настаивать на ответах здесь и сейчас было бы неразумно. Публичное место, возможно публичное унижение. Это ее остановит? Черт, нет.

— Ты не можешь… это не может быть правдой. Ты бы не игнорировал меня…

Мгновение он боролся за контроль. Затем провел ладонью по лицу, кожа на руке выглядела нормальной, чернила — темными.

— Я не хочу об этом говорить.

Как плохо.

— Ты сам начал. Кроме того, ты заставлял меня говорить о своих проблемах, когда я не хотела. — И это помогло, хотя Ноэль еще не верила до конца. Она чувствовала легкость, с каждой секундой чувство вины уменьшалось. — Год назад ты втоптал меня в грязь и сказал больше никогда с тобой не разговаривать…

— Я прекрасно помню, — рявкнул он, вновь ее прерывая. — Не нужно повторять.

— Так почему ты сейчас со мной? Помогаешь с моими проблемами? Говоришь, что… — ее голос понизился до едва слышного хрипа, — …желаешь меня.

Почему? Сила ее желания узнать ответ ошеломляла.

Сколько ночей она ублажала себя, думая о нем? Теперь он намекал, что делал то же самое. Это поразило ее, обрадовало. «Правда или ложь?»

Гектор оглянулся через плечо на свою машину, словно ему очень хотелось убежать.

— О, нет, ты не можешь. — Нахмурившись, она обхватила его щеки ладонями и вновь заставила обратить на себя внимание. — Ты останешься здесь и признаешься.

Его глаза сузились до узких щелочек, что обычно предшествовало множеству ругательств. Вместо этого он сказал:

— Я останусь. — Строго, хрипло. — Если мы поговорим о чем-то другом.