Тёмных дел мастера. Книга четвёртая

С этими словами бывший следопыт закрыл за собой дверь, так и не найдя в себе сил обернуться назад.

Застывшей в прихожей Джейн оставалось только прокручивать в голове весь нехитрый смысл услышанных ею таких простых и одновременно бесконечно горьких слов. В то же время в душе у неё закопошилось совершенно гадкое и вместе с тем острое предчувствие, что это была их последняя встреча. Случившаяся так неожиданно и приведшая к такому неутешительному финалу. На мгновение женщине даже почудилось, будто она опять оказалась на том самом утёсе у небольшого приозёрного леса, где двадцать пять лет назад, судя по всему, и выпало сражаться этому упёртому человеку, обладающему инструментами, превосходящими всю магию на свете. Но по суровому велению двуликой богини Судьбы её глазам в тот день предстали лишь хаос и пустота…

— Отправьте сообщение госпоже Теравии, Малдес. Скажите-е… скажите, что сегодня я прибуду в офис чуть позже, — совершенно разбито проговорила через несколько секунд Джейн дворецкому.

— Будет исполнено, миссис Метлойд, — почтенно пророкотал тот и незамедлительно удалился, отправившись на второй этаж в совещательную комнату. И уже, к счастью, не стал свидетелем того, как хозяйка дома, обхватив себя за локти, прислонилась спиной к ближайшей стене и стала медленно сползать вниз, накрывая полами своего шикарного платья истёртый кафель прихожей.

— Советую тебе, девонька, не злиться на мать, — нравоучительно проговорил бывший следопыт, как только поравнялся с Фейр во дворе. — Это я с ней всю жизнь собачусь из-за магии. Думаю, по-другому у нас уже и не получится. Но ты ж её родная кровь.

Я вот так однажды тоже разозлился на своего отца и не говорил с ним потом целых полгода. В леса даже ушёл жить, чтобы только его не видеть. И оставшийся от деда слиток металла, который от внутренней магии защищает, с собой забрал. Только чтобы он и его не продал. А когда вернулся — то уже не было нашей деревни. И отца не было. И матери.

— Извините, но не думаю, что всё это каким-то боком вас касается, — недовольно ответила Гортеру юная строптивица.

Однако быстро остыла и, подойдя к стоявшей у ворот запряжённой коляске, немного поумерила тон:

— А-а, хм… что тогда стало причиной ваших разногласий с отцом?

— Разно-о… Чего? — по-простецки протянул бородатый отшельник. — Ссоры, что ль? Так лук наш родовой и стал. Твоя мать про это говорила вчера…

Однажды, когда мой дед уже отдал Единому душу, в деревню к нам наведалась суровая зима. Такая холодная и злая, скажу я тебе, что никогда прежде нам не приходилось столько дров за одну пору сжигать. Скотина да птица у других вся помёрзла за полмесяца, если её в дом заранее не утаскивали. А ветер снаружи каждый день сугробы наметал выше крыши. Ни один старик в деревне не помнил, когда в последний раз оно такое было… Ну и на исходе декабря схватил я как-то одну заразу, когда силки проверять в лес ходил. Дышать было больно потом, а сам весь горел да трясся. Не знаю, чего оно меня так надолго свалило, ведь и отвары пил каждый день крепкие. Да только всё одно хуже становилось. И отец мой весь из-за этого извёлся. Но я не понимал его в ту пору. Думал, что он просто так на мать орал целыми днями… Бил её даже, бывало.

А однажды слух прошёл, что кто-то из местных видал на тракте бродячего торговца-коробейника. Накинул тогда отец тулуп, схватил наш фамильный лук — да и утащил на продажу. Хвала Единому, что хоть амулет дедов при мне остался, и слиток металла, из которого он был сделан — тоже.

— Тот самый, из истории? — в очередной раз чуть заметно загорелись глаза Фейр, которая, как видно, с большой теплотой всё же относилась к сказкам матери. Особенно в последнее время, когда у неё появилась неожиданная возможность постоянно сравнивать их с первоисточником.

— Ага, — со значением ответил Гортер, перекладывая лук на сиденье коляски; он видел, что всё-таки смог вызвать интерес у собеседницы и смягчить её первоначальный настрой. — Тогда мы в семье ещё не знали, что батя мой, значит, для гнома этого, прохиндея паршивого, дедов лук через снега нёс.

— А мне казалось, что все гномы уже давно вымерли… — больше для себя заметила Фейр.

Однако старый лучник охотно поддержал разговор, пристраивая рюкзак и колчан под ткань таким образом, чтобы они не упали на пол во время езды.

— Хех, дык оно и в наше время все люди тоже так говорили. Нету их, мол, байки всё это. Особенно у нас, на севере, любой коротышка за гнома мог сойти. Хотя кто-то божился, что сам с ними торговал на дороге. А другие отвечали, что спьяну и не такое померещиться может.