Тёмных дел мастера. Книга четвёртая

— Да что ты?! — не менее напористо, однако куда более тихо парировал Гортер, хрипло лязгнув скептическим тоном. — А как же те бедняки, которых ты оставил в Кальстерге? Ведь они тем же самым занимались, разве нет?

При этом для выразительности он даже позволил себе коротко мотнуть головой в другую сторону, изображая, что указывает на столицу, но при этом не отводя внимательного взгляда от чёрного колдуна.

— Так ты и про них сумел всё разузнать? Браво! — показательно похлопал в ладоши Альфред, чем в который раз чуть не вынудил Гортера поднять лук для защиты. — Хотя чему я удивляюсь, раз ты сейчас стоишь передо мной? Но тут ты опять ошибся, бородатый. Конечно, такие люди были всегда. И, без сомнения, они продолжат появляться и в будущем. Любая общественная система должна иметь своих недовольных.

Однако действительно свободных среди них — таких, как я и мои собратья — уже не будет. Признай это! Ведь население всего мира за каких-то четверть века успело ослабнуть окончательно. Посмотри: эти люди уже абсолютно не понимают, как должна выглядеть настоящая магия! А ведь они потомки тех, кто рос в моё время. Как и мы были потомками тех, кто жил в твоё.

Хотя всему виной стали даже не те жалкие фокусы, которые они сами для себя выдают за магию, а их распущенность. И желание быть слабыми. Ведь это так легко: желать — и получать то, чего ты, в сущности, не достоин. Эта доступность завораживает обычных людей, подкупая их мышление яркими образами. Порча их отношение к вещам, делая их легкомысленными, расточительными и не ценящими ничего по-настоящему. И перестраивая их жизни в другую модель существования, при которой им больше нет дела до того, что закладывалось в них природой или предыдущими поколениями.

— Ты судишь о нынешних делах в королевстве так легко и запросто, щенок, — уже несколько более задумчиво заговорил Гортер. — Но это потому, что на самом деле ты никогда не знал той другой жизни, о которой сейчас болтаешь. И оттого считаешь, что современные времена — это хуже некуда.

— Как будто ты считаешь иначе! — недовольно заметил молодой бунтарь. — Сам же говорил только что, насколько всё плохо. И чем же тогда ты отличаешься от тех кальстергских дурачков, которые сражаются с властью за свои низкие рабочие идеалы? Почему сам не примкнёшь к ним? Или ты сначала хочешь отомстить за личные обиды, м-м? Видимо, вот она — ваша хвалёная стариковская честь, про которую сейчас пишут только в книжках.

— Честь? — злобно прорычал бывший следопыт, умудрившись неизвестно как уколоть Альфреда взглядом, который вдруг стал необычайно пронзительным. — Да что ты можешь знать о чести, сопляк? Как долго ты готов оставаться предан делу чести? Небось, пока очередная колдобина на пути тебя не свалит? Просто потому, что тебе перестанет нравиться твоя честь…

— А вот это ты зря-я, — враждебно протянул молодой колдун, и по его рукам снова заплясали маленькие огоньки. — Думаешь, стоял бы я сейчас здесь, если бы менял свои приоритеты из-за каждой мелочи? Так поступают только слабаки. Просто я не даю своей чести ограничить мой взгляд на мир. Смотрю на всё сверху. И если я говорю, что современные времена наихудшие, то тебе лучше поверить, что так оно и есть.

— Как много упёртости, — почти с сожалением проронил Гортер. — И как мало мудрости. Вот что, получается, вам право даёт деревни сжигать? Сверху на них смотрите?

— Окстись, дед, — надменно бросил Альфред. — Лично я твою деревню не сжигал. А сам ты разве этот лук с собой носишь не для того, чтобы людей из него стрелами нашпиговывать?

— Вот как, значит. Думаешь, за этим он нужен. Ладно. Тогда и я отвечу тебе на своём языке. Мой лук — это мои клыки и когти. Это часть меня. А раню и убиваю я ими только тех, кто свою участь заслужил. Вроде тебя и дружков твоих. Кто разрушение несёт в мир из прихоти. А от кого мне защищаться не нужно — тех я и пальцем не трогаю. Пока они у меня на пути не встанут. Но даже тогда я их не убиваю за просто так, оттого что мне их рожа не понравилась. Я не такой, как вы!

— Хех, можешь уверять себя в этом сколько хочешь, — усмехнулся молодой колдун. — В конце концов вряд ли бы ты сам прожил так долго, если бы не расправлялся с неугодными тебе в той же манере, в которой это всегда делали королевские власти. Точно и метко.

Подобное утверждение заставило Гортера ненадолго замолчать, призадумавшись над сказанным. Понимая, что именно намерение покарать оскверняющих природу людей, а не желание завершить свою месть заставило его покинуть леса на дальнем севере, матёрый лучник вновь начал чувствовать, что утрачивает связь с реальностью. И насколько бы сильно ни желала его человеческая половина исправлять нанесённый природе вред, однако куда сильнее и решительнее в этом вопросе обычно проявляла себя та потусторонняя сущность, что жила в нём и попросту не могла смириться с ограниченными возможностями тела и разума дряхлого старика. Пусть даже и обладающего значительным опытом, способностями и унаследованными от предков инструментами.