Тёмных дел мастера. Книга четвёртая

— Вейс… — раздражённо шикнула себе под нос девушка, наблюдая за его беспардонными действиями в неизвестно который раз, и провела руками по волосам. — Ну разве так сложно всего раз побыть нормальным человеком и уступить? Прошу вас, мистер Димос, укажите ему, с какой стороны у нас располагается проезд к конюшням.

В отделанной исключительно роскошными насыщенно-жемчужными обоями комнате за прямоугольным столом, размеры которого без всяких сомнений могли указывать только на стол большой начальницы, сидела над бумагами уже немолодая, но притом на удивление привлекательная женщина. В правой руке она держала листок бумаги, которой ритмично перемещался по воздуху и служил ей в качестве своеобразного веера, а прорисовывающийся из-под слегка нахмуренных харизматично изогнутых бровей ясный взгляд медленно скользил между страницами разных книг и отчётов.

По-видимому, работа эта продолжалась уже очень долго, однако важность её, вне всяких сомнений, оставалась для хозяйки агентства в явном приоритете. Немного растрепавшаяся прическа этой женщины, уложенная на затылке в круглый пучок с несколькими свободными прядками, нисколько не походила на аналогичные причёски её городских ровесниц. Ведь в таком возрасте многие из них уже неотступно следили за тем, чтобы окружающие практически всегда видели в них состоятельных дам, а не кичащихся прежними летами легкомысленных дурёх. Однако в данном случае любые подобные условности попросту отпадали, поскольку до сих пор ярко горевший в её волосах пожар ранней осени неуклонно делал из их везучей обладательницы самую настоящую бунтарку, отвергавшую любые существующие магические способы изменять цвет волос в угоду моде. Или замаскировывать совершенно ненавистную всем современным городским дамам первую седину.

Но всё же, как бы то ни было, в её годы часто оказывалось почти невозможно избежать тех или иных изменений, связанных с возрастом. И поэтому слегка округлившиеся бока и линии плеч, а также весьма заметные мешки под глазами в сочетании с парой первых глубоких морщинок вокруг рта неизменно выдавали в этой, без сомнения, прекрасной женщине суровые реалии прежнего водоворота ушедшей молодости. И с этим уже ровным счётом ничего нельзя было поделать.

Перелистнув свободной рукой ещё несколько страниц в паре ближайших отчётов, изящные пальцы женщины, украшенные ярко-красным маникюром, остановились на одном из абзацев, мгновенно привлёкшем всё её внимание. Однако раздавшийся вскоре отрывистый стук в находящуюся прямо напротив неё и отделанную непрозрачным магостеклом дверь заставил рыжеволосую начальницу невольно отвлечься от осмысления написанного слишком деловым и административным языком текста.

— Эм, миссис Метлойд? — послышался с противоположной стороны осторожный, но весьма взволнованный женский голос. — О, какое счастье, мисс Метлойд! Здесь прибыла…

Но тут по ступеням простучали каблуки, и раздался ещё один голос:

— Простите, госпожа Тавия, но это срочно…

В следующий миг первая говорившая была деликатно и в то же время настойчиво отодвинута в сторону, а вторая чуть ли не ворвалась внутрь давно знакомого ей кабинета, вызвав сначала у сидевшей за столом почтенной женщины целую бурю эмоций.

— Фейр!.. Чертовка ты этакая! О-ох… Я тебя сейчас за шиворот оттаскаю, зараза! А ну иди ко мне быстро! — практически сразу без лишнего смущения закричала на неё рыжеволосая госпожа. И, изо всех сил борясь с давно обуревавшими её слишком уж противоречивыми настроениями, ударила ладонями по столу, вскочив со своего места быстрее ветра. — Хотя бы ума этой домагусихе хватило заранее связаться со мной через «канал»! Но как же ты могла так долго…

Впрочем, вид живой и здоровой дочери, стремительно подпорхнувшей со стороны входной двери и буквально обрушившейся в объятья родной матери, просто не смог не вызвать в бедной, испереживавшейся родительнице совершенно искренних чувств любви и радости. Которые, как и следовало ожидать, моментально заглушили любые остатки её прежнего недовольства — и разом притихшая женщина теперь только и могла, что крепко обнимать и целовать своё дитя в лоб и в щёки, не произнося при этом не единого слова.

— Ох, мамочка, мама… Я здесь, я в порядке, всё нормально-о, видишь? — проговорила через какое-то время Фейр и стала медленно отстраняться от неё, выпуская тёплые руки из своих ладоней. Но почти исключительно лишь для того, чтобы затем весьма скованно и осторожно продолжить объяснения. — Мам, послушай. Тут такое дело… В общем, я-я… Я не совсем сама смогла спастись из той передряги. И, наверное, уже давно отдала бы Эру душу, если бы не один человек…

— Человек? Кто это, он здесь? — мгновенно оправилась от прежних накативших на неё эмоций женщина. Одновременно мысленно осёкшись, что невольно позволила себе так расклеиться не только в присутствии своей уже давно работающей у них секретарши, но и кого-то вдобавок совершенно чужого.

— Да, здесь. Эм, думаю, что уже можно, — по примеру своей матери строго произнесла Фейр, обернувшись в сторону двери. — Вхо…