Тёмных дел мастера. Книга четвёртая

Впрочем, настоящий абсурд ситуации придавало скорее то, что никто из окружающих, включая даже самих Лагнес и Вада, совершенно не узнавал повинного во всём случившемся с ними унизительном безобразии Альфреда, поскольку в их глазах он постоянно казался кем-то иным. Хотя на деле его лицо совершенно не менялось.

Вдобавок, когда один из содержантов этого непонятного учреждения начинал снова барабанить по дверям, твердя, что он совершенно здоров, а пленившие его здесь против воли люди нарушают принадлежащие ему по закону гражданские права, то другие, наоборот, предпочитали молчать. И лишь строили свои бесконечные планы побега, ютясь при этом по углам вместе с парой-тройкой таких же, как они сами, трусливых заговорщиков. Из-за чего находящийся в постоянном забвении чёрный колдун оставался пока чуть ли не единственным, кто выпадал из этой общей картины измученных заточением граждан, давно уже оправившихся от захватившего их некоторое время назад массового безумия.

Вторым же явным признаком, который немного отличал данную ситуацию от тюремного заключения и позволял внести в умы страждущих хоть немного столь необходимых им всем пояснений, заключался в следующем. Раз в день под таким же строгим конвоем, как и санитарка с едой, к ним в комнату наведывался один и тот же высокий престарелый магус-врачеватель, который быстро начинал производить над каждым человеком по очереди магические обследования. Правда, принимал от удерживаемых в помещении условных пациентов только те ответы, которые говорили об их общем состоянии, умудряясь при этом с куда большей, чем даже у санитарки, невозмутимостью игнорировать любую другую поступавшую от них информацию. Из-за чего всё те же некоторые особо впечатлительные господа страшно негодовали, но тем не менее не решались в открытую напасть на него. Ведь в руках у его охранников постоянно находились мощные боевые жезлы, заряженные явно не безобидными заклинаниями.

— Так, а что у нас творится с этим? Он до сих пор не просыпался? — спрашивал высокий человек в светло-зелёной врачебной форме каждый раз, подходя к постели Альфреда.

Но утвердительные комментарии соседей по палате постоянно оставляли его лишь в лёгкой задумчивости. После чего магус-врачеватель проходился по лбу и плечам молодого колдуна своей тонкой лекарской палочкой, творя над ним специальные заклинания. Но и это не давало никакого эффекта. Тогда он быстро записывал что-то в документах и спокойно продвигался дальше к следующему пациенту, пока не заканчивал обход на последнем человеке и не удалялся за дверь.

Такая процедура должна была повториться и сегодня, ближе к полудню, но на сей раз Альфред обратил на себя внимание многих, внезапно поборов не отпускавший его долгое время недуг.

— Странно. Думаешь, он только сейчас начал приходить в себя? — вслед за бородатым ворчуном отстранённо произнесла всё-таки отошедшая недавно от полной немоты Лагнес, обращаясь к Ваду. Хотя тот пока ещё не привык к звучанию её голоса и постоянно воспринимал слова девушки с некоторым запозданием, поскольку за все последние дни их совместного путешествия с Альфредом долговязый библиотекарь попросту перестал ожидать от спутницы хоть каких-нибудь реплик.

— Э-э, не знаю. Да, может быть, — выдал немного смущённый очкарик сразу все возможные ответы, которые попеременно смогли прийти ему в голову. — Я не слишком хорошо разбираюсь в подобных вещах.

— Тогда, может, ты подойдёшь и проверишь! — надавила на него Лагнес, которая, как оказалось, за последние дни вместе с голосом приобрела ещё и неизвестно откуда взявшуюся у неё порядочную долю уверенности, совсем не свойственной ей ранее. Из-за чего довольно часто теперь контрастировала в своём поведении со слишком интеллигентным Вадом.

— Ладно, хорошо… Эм, мистер… Вы живы? — как согнанный с насеста зверёк, соскочил малодушный библиотекарь со своей кровати и торопливо подошёл к телу незнакомо выглядевшего в его глазах мужчины.

Однако лежащий перед ним в беспамятстве чёрный колдун больше не подавал признаков сознания и продолжал лишь иногда хмуриться от пробиравших его плечи слабых судорог.

— Он плох. Очень плох, — тут же обернулся к девушке Вад, докладывая ей, как заправский служака, о выполнении возложенного на него поручения. При этом он почувствовал невероятное облегчение и был несоизмеримо благодарен Судьбе за то, что ему не пришлось прикасаться к этому стонущему доходяге для вынесения своего нехитрого диагноза.

Но едва Вад замолк, как его пиджак практически мгновенно оказался стиснут в чьём-то мёртвом захвате, и библиотекаря насильно притянули обратно к кровати.

— Где я-я-я?! — одновременно и прошипел, и прорычал истошным голосом Альфред, чем без особых усилии ввёл Вада в состояние шока, из которого тот не скоро выбрался, продолжая беспомощно сопротивляться неожиданной атаке.