Тёмных дел мастера. Книга четвёртая

Но молодому колдуну этого показалось мало, и он с силой рванул своего бывшего спутника к самому краю кровати, обхватив его второй рукой вокруг горла. Однако, быстро осознав, что насмерть перепугавшийся библиотекарь не сможет выдать теперь никакого внятного ответа, Альфред в конце концов лишь использовал тело бесполезного Вада в качестве рычага, виртуозно протолкнув верхнюю часть собственного корпуса вперёд. И оказался на ногах быстрее, чем сам библиотекарь успел рухнуть на его место с высоты всего своего древоподобного роста.

— Что это за дыра?! — высокопарно проронил Альфред в сторону прилично опешившей девушки на соседней кушетке, пока Вад испытывал на прочность здешние полы.

Но, несмотря на то, что чёрный колдун помнил её, Лагнес сейчас совершенно не узнавала своего похитителя, хотя лицо этого нового «незнакомого» человека казалось ей на удивление притягательным. Потому в следующий момент она немного собралась — и впервые за всё время заговорила с Альфредом своим настоящим голосом, когда нетерпеливый колдун уже, как всегда, был готов воспринять лишь её мысли. Однако их появление никогда не имело сходства с какими бы то ни было звуками, производимыми живыми существами.

— Мы и сами, честно говоря, не знаем, сер. И уберите свои лапы от этого мужчины! Он просто хотел проверить ваше состояние после того, как вы громко закричали на всю комнату.

Такой поворот событий и, что занимательнее, настоящие, живые человеческие претензии, исходящие от постоянно забивавшейся раньше в любой тёмный уголок Лагнес — неважно, находился ли этот уголок где-то снаружи или пребывал только внутри её сознания — в свою очередь не могли не удивить самого Альфреда. И, приблизившись к девушке вплотную, чёрный колдун с большим усилием сумел уловить в её голове некий мимолётный упрёк, связанный с тем, что его поведение, как она считала, не соответствовало Альфредовой неоспоримой красоте.

— Интересно. Что же с тобой такое случилось, пигалица?.. — попытался он было продолжить свой разговор с Лагнес.

Правда девушка просто не могла не возмутиться столь вызывающему обращению. Хотя в глубине души, наоборот, словно впала в своеобразное окоченение от того, кого вдруг напомнил ей на мгновение этот с виду приличный, хотя и обнажённый по пояс молодой франт.

К счастью, в следующий момент в их перепалку решил вмешаться кое-кто третий.

— Посфолте-е. Ралде Шапенгейгер. Я-я из Бэгрена, из Бэгренского государстфа Великогилия, — проблеял перед носом Альфреда некий статный господин, пошив костюма которого куда красноречивее, чем даже его заметный акцент, говорил молодому колдуну, кто именно посмел отвлечь мастера от его обычных исследовательских развлечений.

— Гилиец? — равнодушно обратился к нему Альфред, используя для этого немногим больше, чем короткий возглас и один презрительный кивок головы. После чего его внимание опять переключилось только на неясные подсознательные сигналы девушки.

— Э, да-а, однако-о… однако-о посфолте — это ест Гилийские государстфа-а, — несколько назидательно протянул хорошо упитанный иностранец, фигура которого всё же не позволяла назвать его толстым. Ведь, в отличие от многих современных сентусцев, которые попросту питались всем, что поставляла им заграница, страдая потом от одинакового подобия обрюзглости, представлявшей по большей части отвисшие втрое подбородки или крупные колоннообразные ляжки — конституция данного представителя иной культуры имела явное гурманофильное происхождение. Хотя изучить этот аспект на других иностранцах Альфреду пока не представлялось возможным.

— Как скажешь, дядя. Так чего такому господину, как вы, не сиделось у себя в Гилии? Решили самолично осмотреть наши сентусские просторы, прежде чем открывать здесь филиал своего очередного гроссиумного заводика? Или собирались отгрызть свою долю прибыли от наших и так уже давно продавшихся вам со всеми потрохами кристаллодобывающих предприятий? — хитро и до крайности нагло продолжил выкручивать пред ним замысловатые словесные сочетания Альфред. Таким образом он старался ещё больше запутать своего нового собеседника, раз уж тот не побоялся вступить с ним в полемику.

Но сообразительный иностранец, как оказалось, вообще не хотел вникать в значение его слов, изначально стремясь лишь к тому, чтобы разрядить возникшую между Альфредом и Лагнес напряжённую обстановку. А по возможности и помочь только что очнувшемуся юному страдальцу окончательно прийти в себя, поскольку его безосновательные нападки на всех подряд, несомненно, говорили о том, что он ещё не может в полной мере контролировать своё поведение… Или во всяком случае нечто подобное мимоходом уловил Альфред в голове этого Ральде, когда тот призвал его «держат себя фболшое покой».

— …Это ест, я думаю, наферно, хоспитэлен, эм, лечебница-а, — вновь позволил себе заговорить крайне дипломатичный иностранец, чем окончательно отвлёк чёрного колдуна от поглядывающей теперь с недоумением на них обоих девушки.