Тёмных дел мастера. Книга четвёртая

Невзирая на жалкие попытки Альфреда отрицать очевидное, он уводил за собой его разум в какую-то совершенно иную область восприятия. Атмосфера её казалась парню настолько неотвратимой и естественной, что вскоре он уже снова был готов положить голову на алтарь всеобъемлющего и незыблемого закона природы, поскольку больше не верил, что хоть что-то в мире способно тягаться с ним.

Безутешно плача и рыдая, некогда могучий чёрный колдун теперь тщетно пытался развести руки в стороны хотя бы на миллиметр, однако любые его действия оставались безрезультатны. Пальцы сами собой тянулись к железным оковам — и вот уже холодный металл смыкался на запястьях. Движения казались привычными, как будто Альфред подчинялся сейчас тем давно известным правилам, которые много раз повторял перед ним профессор Детар, занимавшийся с их классом днями напролёт в одном из кабинетов школы.

— Это правильно. Ты же чувствуешь это… Всё верно. Молодец, — хвалило его существо в объёмном балахоне, видя, что валяющийся у него в ногах мальчик, как и все остальные находившиеся здесь люди, самостоятельно надел свои оковы.

Но прежде чем Альфреду окончательно удалось застегнуть последний замок, у него перед глазами внезапно возникли отчего-то совсем другие, простые верёвочные путы, которые однажды вот так же намертво стягивали ему руки. Однако это почему-то не помешало тогда ослабленному парню продолжить вырываться из них, покуда у него оставалась хотя бы частичка свободы воли и силы духа. А затем он и вовсе наплевал на ограничения, потому что его желание жить оказалось сильнее.

И это сиюминутное осознание неизвестно как позволило Альфреду сейчас ненадолго остановиться… Правда, лишь для того, чтобы в следующую секунду он увидел, что за неподвижными очертаниями существа в балахоне прямо над пропастью завис чей-то иной образ, который словно бы не подчинялся клубившемуся под ногами туману. Хотя главная его особенность состояла в другом: стоило только юноше заметить принадлежавший этому человеку надменный и презрительный взгляд, горящий из-под совершенно гладкой лысины дьявольским огнём, как разум парня словно всколыхнуло от невидимой грубой встряски.

— Джаргул, — одновременно произнёс и бессознательно заключил про себя Альфред, содрогнувшись всем своим существом.

Но было уже поздно. И ничто больше не могло спасти этот жалкий мирок от ярости того, кто сам когда-то повергал в прах любые миры одним лишь своим случайным появлением. А заодно сметал и проповедуемые его обитателями постулаты, заявлявшие о возможности или невозможности чего-либо в жизни.

— Джаргул! — оглушительно взревел Альфред ещё раз. Но уже наяву, не совсем очнувшись от своих тяжких кошмаров.

Его глаза до сих пор слишком ясно видели эти стремительно искривляющиеся в агонии брови и до безумия яростный оскал, который, казалось, по-прежнему был обращён к нему, намереваясь то ли поглотить, то ли разорвать проявившую слабину душонку молодого колдуна в мелкие клочья. Хотя в последний момент именно эта угроза и позволила Альфреду избавиться от проклятущих оков. Но, наверное, в следующую секунду это всё равно не имело бы уже для молодого колдуна никакого значения, поскольку его первый учитель попросту уничтожил бы не только существо в балахоне, но и его самого.

— Джаргул… — теперь в несколько раз тише и как-то совсем по-другому простонал в охвативших его мучительных конвульсиях полуодетый мужчина, недолго пробыв у самого края осмысленного восприятия реальности и успев только кое-как оглядеться по сторонам. А затем сковавшая его тело необычная лихорадка забрала разум Альфреда вновь.

— Эй! Хто из вас этот «Джаг-рэл»? — прогудел тогда на всю комнату его сосед по койке — здоровенный бородатый мужик в слегка оборванном чёрном костюме.

Но ни у Лагнес, ни у Вада, сидевших с противоположной стороны, так и не нашлось, что на это ответить. Из-за чего недовольный верзила утробно заворчал и развернулся на другой бок, пробурчав напоследок:

— Заткните же тохда, наконец, этого бесноватого… А то спать мешает…

Вот уже два последних дня их, вместе с остальными пострадавшими от масштабного заклинания Альфреда простыми прохожими, чуть ли не насильно удерживали в этом обшарпанном старом помещении. Наружная стена его имела ряд замызганных стеклянных окон, зарешёченных по старинке грубыми железными штырями, благодаря чему помещение больше походило на тюрьму. Да и в коридор отсюда вёл всего один выход, который почти всегда оставался закрытым. А с противоположной стороны его к тому же неусыпно охраняли странноватого вида люди, не похожие на официальных представителей стражи. Последнее некоторым из присутствующих иногда удавалось рассмотреть, когда каждые пять часов угрюмая женщина в халате доставляла им на левитирующей тележке очередной завтрак, обед или ужин, отчаливая после этого практически так же быстро, как и появлялась. И игнорируя решительно все вопросы, которые то и дело раздавались в её сторону из уст особо любопытных граждан.