Тёмных дел мастера. Книга четвёртая

«Слишком всё странно…» — не унималась в голове чёрного колдуна назойливая мысль, когда он пытался уяснить для себя, кто же первым прознал о его действиях в этот раз: правительство или его собственные собратья. Вдобавок возникали подозрения, что сам Коу Корг мог быть настолько же связан с Эргаротом и подослан им, насколько иллюзорные тела главных чиновников страны могли быть заранее подготовлены с помощью магии короны Расморов. И засланы потом в тот проклятый зал лишь ради того, чтобы понаблюдать за расправой над Альфредом, а заодно выяснить у него перед смертью всё, что им было нужно. Но как же Альфреду не удалось распознать их подмену? Наверняка и в этом им помогла злосчастная корона! Поскольку затем, уже в лечебнице, ни Вад, ни Лагнес не смогли узнать его самого.

Следуя за такими мыслями, молодой колдун даже попытался снова припомнить точные слова Эргарота по поводу того, что королевское правительство изначально всегда знало о существовании чёрных колдунов и просто никогда не могло победить их в открытую. Отчего все века охотилось на них исключительно тайно, попутно скрывая деятельность собратьев Альфреда от народа, дабы простой, копошащийся где-то там внизу сброд со временем и вовсе позабыл о существовании всякой альтернативы фальшивой магии. Однако провести необходимую процедуру с помощью магомнемонической техники Альфреду до сих пор так и не удавалось.

В отчаянии упорный бунтарь снова и снова старался проломить эту стену слабости у себя в голове всеми силами, что только успели скопиться в нём с момента пробуждения. Но чем чаще его разум влетал в отдававшее золотым блеском ментальное препятствие — тем яснее становилось Альфреду, что оно состояло отнюдь не из остатков зачарованной пыли короны, которые, по всей видимости, до сих пор кочевали по всему его телу. Оно состояло из одного-единственного образа спасённой им обворожительной Бесстиен, общества которой он отныне стыдливо жаждал — и всё больше ненавидел себя за это.

«Бред и забвение!» — встрепенулся молодой колдун, разгоняя подобные мысли. Он пришёл к выводу, что только они и мешали ему сейчас вернуться к прежнему состоянию, в котором он владел почти абсолютной силой.

И, решительно встав со стула, Альфред тотчас же принялся мерить комнату семимильными шагами, понимая, что лучше всего будет зажать эту барышню где-нибудь в ближайших кустах и как следует выместить на ней все свои природные позывы. Вместо того чтобы уподобляться современным малахольным франтам, для которых сама возможность мечтать о том, чтобы когда-нибудь подобрать за дамой сердца её кружевной платок, выглядела куда слаще всех остальных занятий в жизни.

— Э, брат Альфред… — неожиданно раздался из-за двери чей-то голос, принадлежавший, видимо, одному из давно ожидавших его выхода бедняков. — Наши ребята взяли карету, на которой вы все сюда приехали, и мотаются в ней сейчас по дальним окраинам, чтобы отвлечь регулярщиков от этого места. Не знаю, на сколько их ещё хватит, но какое-то время у нас есть.

Услышав такую новость, молодой колдун никак не отреагировал. И тем не менее это помогло ему отбросить все лишние мысли, перестав сновать по комнате, как загнанная в клетку жертва, коей настоящий чёрный колдун никогда не мог являться. Альфред мгновенно выпрямился, блеснул глазами, после чего резво шагнул к двери и с силой отварил её. Он всё же решил показать здешним жителям истинную суть их жалкой борьбы за права в этом давно провонявшем псевдомагической слабостью обществе пока ещё не успел покинуть Кальстерг.

— О-о, тебе уже лучше? — попытался тотчас же справиться о его здоровье стоявший снаружи благодетель.

Однако пышущий энергией властелин настоящей колдовской силы совершенно не нуждался в его показной услужливости.

Молча прошагав по короткому коридору, Альфред вышел в просторную комнату, откуда на него уставились сразу несколько пар детских глаз. Похоже, это были именно те дети, что перехватили их карету и сопроводили Ральде сюда. Но поскольку чёрному колдуну не было до них дела, то он лишь равнодушно прошёл мимо, направившись к небольшой деревянной лестнице. Она вела как раз туда, где должно было состояться экстренное собрание всех членов этой гордой шайки.

Спустившись по лестнице, Альфред прошёл ещё через одну дверь и обнаружил впереди вместительный и широкий погреб, от стен которого несло старыми мешками и плесенью. Впрочем, несмотря на его явно хозяйственное назначение, в нём сейчас собралось достаточно народу. Многие притащили с собой стулья, ящики, лавки — в общем, всё, на чём только можно сидеть, а хранившиеся здесь обычно припасы, должно быть, временно определили куда-то наружу. На самом почётном месте перед всем этим безобразием, как и положено, возвышалась небольшая самодельная трибуна, старательно сколоченная из подручных материалов, однако имевшая практически всё, что нужно. Вплоть до небольшого дешёвого графина с водой, стоявшего рядом на столике.