Типы лидеров. Определить, найти подход, добиться своего

Так же как в других странах, в Египте «Братья-мусульмане» пользовались уважением хотя бы потому, что во времена светского авторитаризма их преследовали и сажали в тюрьмы, а дополнительную популярность они приобрели из-за благотворительной деятельности среди бедняков. Наличие действующей организации означало, что они в большей степени, чем светские либералы, готовы к процветанию в послереволюционной обстановке. Тем не менее похоже, что, как утверждает Оливье Руа, «Арабская весна застала Братьев врасплох»[753]. Исследования общественного мнения в странах арабского мира показали, что глубокие расхождения во взглядах на роль религии в политической жизни характерны для подавляющего большинства стран, за исключением Ливана, где общее согласие относительно того, что она должна быть минимальной, отражает многоконфессиональный характер страны и страх перед возможностью новой гражданской войны на религиозной почве[754]. В большинстве исследованных арабских стран наблюдался растущий консенсус относительно «нежелательности влияния духовенства на политическое поведение простых граждан» при значительных различиях мнений относительно желательных масштабов влияния религиозных структур на решения властей. Однако наибольшее значение для подавляющего большинства респондентов из арабских стран имели экономические проблемы повседневной жизни населения, что было особенно характерно для Туниса и Египта. В первую очередь людей беспокоили безработица и инфляция, следом за которыми шла коррупция[755].

Хотя «Братья-мусульмане» не были главной движущей силой революции 2011 года, на первых порах они стали ее главными бенефициарами. Те, кто сомневался в их способности управлять демократическими методами, но на президентских выборах предоставил Мурси кредит доверия, очень скоро убедились, что сомнения были более чем обоснованными, а надежды — напрасными. В период между серединой 2012 года, когда Мурси был избран, и маем 2013 года его популярность упала с 57до 28 %[756]. Еще более важно было то, что он использовал свою победу с минимальным перевесом не для выстраивания консенсуса, а для проталкивания реформ, отражающих узкопартийные взгляды. Новая Конституция была одобрена при явке всего 32 % от числа зарегистрированных избирателей. Вряд ли можно найти более разительный контраст, чем между подходами к государственному управлению, продемонстрированными Мурси, и тем, как использовал свои полномочия Суарес в период перехода Испании к демократии (см. главу 4). Разумеется, и без учета дышащей на ладан экономики — главной заботы большинства египтян, у Мурси был целый ворох требующих решения проблем. Развившиеся при Мубараке «государства в государстве» в лице армии, сил безопасности, значительной части органов юстиции и крупного бизнеса относились к «Братьям-мусульманам» недоверчиво. Военным удалось выйти из революции 2011 года с еще более возросшим авторитетом, поскольку они согласились с отстранением Мубарака. Оппонентов Мурси можно было найти на разных флангах. Он разочаровал даже салафитов — исламских радикалов, некоторое время бывших его союзниками. По их мнению, правительство было чрезмерно либеральным и в недостаточной степени приверженным религиозной твердости. Самые веские основания для недовольства Мурси были у светских либералов — он использовал свою победу с незначительным перевесом голосов для того, чтобы исключить их из политического процесса.

Потребность в системных изменениях становится всеобъемлющей, если руководители не отвечают перед гражданами за свои проступки.